— Слишком поздно, — сказала Анна, качая головой.
— Ну, хотя бы до тех пор, пока я кого-нибудь подыщу, — Моника жалобно смотрела на нее.
Инстинкт самосохранения кричал Анне о том, чтобы она убегала, но вместо этого она произнесла:
— Я даю тебе время до конца дня.
Что значили эти несколько часов по сравнению с тем, что она уже перенесла?
С помощью Арселы Анне удалось поднять Монику с пола и посадить в коляску, но сделать это оказалось так же тяжело, как поднять мешок с зерном. То, что Моника едва держалась на ногах, уже не являлось проблемой Анны. У нее были более серьезные заботы, например как найти средства к существованию до тех пор, пока она не найдет новую работу.
Остаток дня Анна провела, убирая в своем столе и пакуя свои вещи. Вещей за те четыре года, что она здесь проработала, накопилось немного: несколько семейных фотографий, кружка — подарок Моники из ее последней поездки в Канн, плюшевый медвежонок — Анне было жалко бросить его в ящик, который она каждый месяц отдавала на благотворительные цели — выражение любви фанов. Завтра Анна столкнется с суровой действительностью, оставшись без работы. Но сейчас ей было достаточно того, что она, к счастью, наконец-то свободна.
Затем пришло время уезжать. Анна спустилась по лестнице и обнаружила, что Арсела в кухне уже застегивала свое пальто, — сегодня ночью она не работала. «Бедная Арсела! Теперь ей придется принимать основной удар на себя». Но Арсела только прошептала:
— Я рада за вас.
Анна сделала шаг назад и увидела, что темные глаза домработницы полны слез, как у маленького коричневого зверька, недостаточно сильного для того, чтобы убежать.
Анна почувствовала угрызения совести, но ничто не могло затмить головокружительное чувство свободы. Ей очень хотелось поделиться хорошей новостью с Марком, он порадовался бы вместе с ней. Но это только вызвало бы воспоминания, о которых Анна старалась не думать.
— Мы еще увидимся, — сказала она Арселе, вдыхая еле слышный аромат корицы и лимона, — и ты всегда можешь мне позвонить, если я тебе понадоблюсь.
Теперь оставалось только попрощаться с Моникой. Анна сделала глубокий вдох перед тем, как направиться в дальний конец коридора. Она постучала в дверь кабинета сестры, и удивительно спокойным голосом Моника крикнула:
— Входи!
Анна думала, что сестра будет в подавленном состоянии, и удивилась, увидев, что Моника печатала что-то на компьютере. Анна окинула взглядом комнату, отделанную сосной в стиле французской провинции, но все стояло на своих местах, и единственный запах, который Анна почувствовала, — запах еды на мелкой тарелке, стоявшей на античном табурете. По поведению Моники тоже нельзя было предположить, что сегодня утром имел место такой ужасный скандал.