— Как там Тощий и та орка?
— Кто?
— Э-э, девочка-учур.
— Тощий потрясется немного да успокоится — шаман поработает с его памятью. А насчет девочки… храбрая учур, кинулась на помощь слабому, хотя сама не сильнее его. Будет добрая жена. — Жгут улыбнулся. — Ну, беги.
Он посмотрел вслед необычному орку. Все же не первый день видишь тех, кто в столь малолетнем возрасте может справиться с четырьмя противниками, причем один из них вооружен. Не побоялся вступиться, услышал, оценил ситуацию, послал за помощью. Жгут очень удивился, когда Прыг влетел в класс и заверещал как резаный о драке за углом школы. До Тормоза только доходило, что он сказал, а учитель уже сорвался с места, надеясь успеть, разнять. Мальчишки редко прибегают к драке без взаимных оскорблений. Не успел. Все закончилось очень быстро. Надо бы библиотекаря расспросить про ту книжечку, что Молчун у него взял. И как этот выживший из ума гоблин мог отдать малолетке такую страшную книгу как «Боевое наставление»? Она в Метрополии запрещена. Хотя, сюда в первые лета всякий хлам сплавляли, вот в нем видно и попалось. Все равно библиотекарь забил тот подвал действительно ненужной литературой. Жгут постучал стилом по столу и начал писать отчет о событиях, произошедших за углом школы. Дознаватели и так быстро разобрались, еще бы, прислали двух мыслителей, те тут же разложили все по полочкам, взглянув на события глазами участников. У нас еще невиновный никогда наказанию не подвергся.
Я пришел домой, повесил сумку с тетрадями на крюк. На стук двери вышел Горшок и Светка.
— Ты поздно. — Сказал брат убитым голосом.
— Что случилось? — насторожился я.
— Отец умер. Завалило в шахте. — Сказал тот и я увидел стоящие в уголках его глаз слезы.
После сообщения брата о смерти отца, мои мысли заработали совершено в другую сторону. В душе поселилось тяжелое гнетущее чувство и одновременно с ним проснулась ярость. Захотелось кого-нибудь разорвать голыми руками. Своих человеческих родителей я не знал, а воспитатели детского дома не идут с ними ни в какое сравнение. Когда я вырос, то не воспринимал родственных уз так близко как все люди, только потому что был их лишен. Наоборот, во мне поселилась твердая уверенность, что родители мои обычные пьяницы или бомжи, которым ребенок был на фиг не нужен. Вот они от него и избавились. И хотя было еще советское время, но не все так счастливо жили в той далекой стране. Так что для меня родственные узы были как пустой звук. До недавнего времени.
Взрослые орки не так много времени проводят с детьми — работа и хозяйство, домашние дела отнимают очень много времени, так что общение между поколениями происходит редко. Так, видимся только за завтраком и ужином. Но отец это отец, какой бы занятой он не был, он все же дал жизнь моему телу (хотя здесь, конечно, большая заслуга матери, но без папаши все равно бы ничего не получилось) и за это я ему благодарен. Хотя кто-то же постарался, чтобы я сохранил человеческую память, так что этот неведомый Бог вполне мог подкинуть мне испытания.