— Да. Работать так поздно в мастерской я не мог, это удивило бы соседей.
— Расскажите, пожалуйста, о третьем человеке.
— Я его не знаю.
— У него был иностранный акцент?
— Да. Он был венгр. Он очень нервничал, торопился уйти и требовал гарантий, что у него не будет неприятностей с фальшивым паспортом.
— Какой страны?
— Соединенных Штатов. Их подделывать труднее всего, там должны быть специальные знаки, о которых договорились между собой консулы и иммиграционные службы.
— И вы принялись за работу?
— Я не успел.
— Что же произошло?
— Шварц обошел весь дом, будто хотел убедиться, что никто не спугнет нас. И вдруг, когда я стоял спиной к нему — как раз склонился над чемоданом, лежавшим в кресле, — услышал выстрел и, обернувшись, увидел, что венгр упал.
— Стрелял Шварц?
— Да.
— Как вам показалось, ваш брат удивился?
На какие-то секунды он задумался.
— Да.
— Что произошло потом?
— Шварц заявил, что это было единственно возможное решение, и ничего другого он сделать не мог. По его мнению, Кринкер был на грани нервного срыва и неизбежно попался бы. Попавшись, он бы не молчал. «Я ошибался, считая его мужчиной», — добавил он. Потом спросил, где у меня печь.
— Он знал, что она у вас есть?
— Я полагаю, да.
От Мосса, — это было очевидно, как было очевидно и то, что Стёвельс сейчас выгораживал брата.
— Он приказал Альфреду растопить ее, а меня попросил принести острые переплетные ножи. «Все мы попали в один переплет, дети мои, — сказал он. — Если бы я не убил этого идиота, не прошло бы и недели, как мы были бы арестованы. Никто его с нами не видел. Никто не знает, что он здесь. Семьи, которая стала бы искать, у него нет. Пусть он исчезнет, а мы будем жить спокойно».
Это был неподходящий момент для того, чтобы расспрашивать переплетчика, помогал ли кто-нибудь расчленять труп.
— Он сказал вам о смерти графини?
— Да.
— Вы тогда и узнали об этом?
— Я не видел никого с тех самых пор, как они уехали на автомобиле.
Он говорил все менее уверенно, а Фернанда смотрела то на мужа, то на Мегрэ.
— Говори, Франс. Они ведь втянули тебя в эту историю, а сами скрылись. Какой смысл тебе молчать?
Лиотар добавил:
— Как ваш защитник, я могу подтвердить, что рассказать обо всем — не только ваш долг, но в ваших интересах. Я думаю, что правосудие оценит вашу чистосердечность.
Франс посмотрел на него своими большими мутными глазами и пожал плечами.
— Они провели у меня часть ночи, — наконец произнес он. — Это было очень долго.
Фернанду начало тошнить, она поднесла платок ко рту.
— У Шварца или Левина, не важно, как там его зовут, в кармане плаща была бутылка спиртного, и мой брат много выпил. В какой-то момент Шварц злобно сказал ему: «Это ты второй раз мне такое устраиваешь!» Тогда-то Альфред и рассказал мне о старухе графине.