– Давай расческу. Я помогу тебе.
Слушаюсь его, словно маленькая девочка, и даю себя расчесать. У меня мурашки бегут по коже, когда я чувствую, как его руки ласково распутывают мне волосы. Он бывает таким нежным, что мне кажется невероятным, что я когда-то могла с ним ссориться. Закончив, он целует меня в макушку.
– Все, твои волосы снова прекрасны. А теперь давай поешь.
Встает, берет поднос со стола и опускает его на ковер. Затем садится рядом и целует меня в шею.
– Малышка, ты просто чудо.
По его лицу, словам, взгляду, по всему нему видно насколько он рад, что я сейчас нахожусь здесь. Услышав вкуснейший запах бульона, я беру пиалу. Эрик не спускает с меня глаз, когда я, сделав глоток, ставлю пиалу на поднос.
– Ты удивлен, правда?
– Очень, – признается он, убирая с моего лица прядь волос. – Ты никогда не перестаешь меня удивлять.
Я смеюсь.
– Когда я собиралась сесть на самолет, позвонил отец. Я поговорила с ним, и он сказал, что если меня сделает счастливой то, что я останусь с тобой, то я должна остаться и не упускать возможности быть счастливой. Ему важнее знать, что я здесь с тобой и счастлива, чем держать меня рядом с собой и знать, что я по тебе скучаю.
Эрик улыбается, берет сэндвич с йоркской ветчиной, который сам для меня приготовил, и подносит к моим губам.
– Малышка, твой отец – удивительный человек. Тебе очень повезло, что он у тебя такой.
– Да, папа – самый добрый человек, которого я когда-либо знала в своей жизни, – отвечаю, проглотив вкуснейший кусочек. – Он даже сказал, что хорошо начинать новую жизнь с тобой как раз в новогоднюю ночь и что я должна этим воспользоваться. И он прав. Это наше начало, и я хочу вместе с тобой его отпраздновать.
Эрик снова дает мне сэндвич, и я его кусаю. Когда я вижу, что до него дошел смысл только что сказанного, я добавляю, прикрыв ему рот:
– Я действительно остаюсь с тобой в Германии. Тебе от меня не избавиться.
Он настолько ошарашен новостью, что даже не знает, как реагировать, а потом бросает сэндвич на поднос, охватывает мое лицо руками и произносит возле моих губ:
– Ты самое лучшее, самое красивое и чудесное, что было в моей жизни.
– Серьезно?
Эрик улыбается, целует меня в губы и заверяет:
– Да, сеньорита Флорес. – И, уловив в моем взгляде намекающий огонек, хрипло заявляет: – Пока ты не доешь бульон, сэндвич и десерт, я даже и не подумаю удовлетворять твои желания.
– Весь сэндвич?
Мой немец кивает и произносит так, что у меня мурашки бегут по коже:
– Весь.
– И банан тоже?
– Конечно.
Его ответ меня ужасно радует. Беру бульон и, пока пью, смотрю на Эрика поверх чашки. Я соблазняю его глазами и вижу в его взгляде возбуждение.