Они стояли вкруг по периметру постели, отгораживая собой от находящегося в коме, аппараты на все случаи жизни, говорили в пол голоса и скорее совсем неподходящим тоном для этого места, в котором сквозило больше радости, чем грусти или переживания за лежащего перед ними.
Двое священников по очереди читали чуть слышно какой-то текст из Евангелия, проводя таинство «Соборования», на которое опять таки получили отдельное разрешение от высокого начальства, по ходатайству, чуть ли не третьего сана в иерархии Церкви. Остальные – кто пытался участвовать, а кто полушепотом обсуждали, новости вчерашнего дня. Заключались они в следующем: продолжавшийся суд вошел в фазу вынесения вердикта присяжными заседателями, в виду невозможности присутствия Алексея, его замещали по доверенности адвокаты. Присяжные, по сей день находясь под впечатлением того единственного выступления «Солдата», не смогли его обречь на «пожизненное заключение», вынеся своим вердиктом «виновным» по всем пунктам, но «достойным снисхождения», что в конечном итоге гарантировало ему срок не выше восемнадцати лет.
Чудо, произошедшее без присутствия человека, но сотворенное все же руками людей по милости Божией и их милосердию, еще раз, по словам отца Иоанна, подтвердило, что «…что невозможно человекам, то возможно Господу…».
Татьяна стояла в голове постели и гладя волосы отца, приговаривала:
– Я же говорила, что будешь скоро как я – вот и лежишь, как ребеночек. Тебя, папочка, и кормят и водичку дают…, и ходить тебе тоже заново придется учиться, но дядя доктор говорит, что такие как ты и летать научатся, если будет ради кого. А еще батюшка сегодня сказал, что дяди и тети из суда дали тебе то, что ты просил… – нууу, они тоже хотят, чтобы ты когда-нибудь вернулся ко мне… И ты меня, между прочем, тогда назвал «дочкой», так что теперь не отвертишься, как бы бабушка не упиралась… – она тоже хорошая и тебе понравится.
Но ты не торопись выздоравливать, а набирайся сил, на новую жизнь, ты ведь теперь как младенец. Папочка, и теперь, скорее я твой родитель…, нет не так…, дядя Мартын…, такой смешной, как дядя Степа – милиционер…, он сказал, что я твой Ангел…, может быть потому, что он так и не понял, что я твоя дочь… – Рядом стояли Элеонора Алексеевна и, наблюдающий больного, врач, на удивление им оказался тот самый «Доктор» – друг Алексея, Владимир. Не станем описывать перипетии, которые пришлось пройти ему, что бы не только участвовать в одной из двух операции, но и заиметь разрешение приходить наблюдать его сюда:
– Знаете, Элеонора Алексеевна, между нами говоря, вообще непонятно, как он остался жив. Травмы, конечно, достаточно серьезные: несколько переломов, разрывы связок и сухожилий, ушибы внутренних органов, но не этот перечень страшен, а их количество, то есть по идее он должен был умереть еще там от болевого шока…, ну как это часто бывает при автомобильных авариях – всего-то дел вколоть сильное обезболивающее, но именно его-то ни у кого и нет.