Надо идти, да под ноги посматривать, со всем вниманием, а то, ухну — и побрезгует и Скёгуль, и Свава, и Крист, да и любая другая из валькирий, за мной сюда лезть. Да и не положено им даже нормальных утопленников, тех, кого прибрала своенравная тропа кораблей, допускать в чертоги Асов, а уж про тех дурней, что захлебнулись вонючей болотной жижей — тем более. Меня, должно быть, только в Хелльхейм возьмут такого, приставят говно за чудовищным псом Гармом убирать, что, хотя, в пещере Гнипахеллир и прикован до конца времен, но отсутствием аппетита и покладистостью характера все равно не страдает.
Но в путь, дренг Свартхевди, хватит ушами хлопать, надо идти, ибо преследователи на сей раз у меня не из плоти и крови.
И хватит унывать: и дед, и отец, и мудрый старик Олаф — все говорили об одном и том же: раньше смерти не умирай, борись, сражайся — и тебе воздастся, не на этом свете, так на том. Асы не любят унылых соплежуев, им более по душе бравые дурни… Храбрые хирдманы, то есть, конечно.
Так что, вперед! Ночь, туман, трясина — бывало и ху… Хм, вообще то, не бывало, но зато, будет что рассказать своим детям, разумеется, когда они у меня появятся.
Хотя про то, как я убегал от призраков, с хорошим запасом обгоняя свой собственный визг, а не обгадился только потому, что было нечем — им знать не стоит, определенно не стоит. Да и любой на моем месте вел бы себя так же, а кто скажет иное — тот трижды лжец, и пусть отправляется к змею Ермунганду в жопу (если сможет ее найти) и сидит там, пока Муспелльхейм, мир огненных рек и вулканов, не покроется льдом.
Проклятый туман.
Я не люблю бол… А, хотя, говорил уже. Но это не отменяет того факта, что болото, когда оно покрыто туманом, густым, как простокваша, не нравится мне еще больше, чем обычное. Я потерял счет времени, скитаясь по этому поганому месту. Эта сырая мгла стоит тут, кажется, вечно, глушит звуки, подобно толстому пуховому одеялу, в которое укутался с головой, и не позволяет увидеть сквозь себя ничего далее нескольких шагов.
И, чтобы совсем до кучи, я заблудился.
Да, можете смеяться, я, колдун Свартхевди, заблудился, на ровном, как стол болоте. Просто проснулся и понял, что не знаю, где север, а где юг, где море, и куда идти. Тогда я бежал (кое где полз, кое где плыл), подгоняемый страхом, убивая усталость глотками «Волчьего бега» до рассвета и почти весь следующий день, и порядочный кусок ночи. Бежал, пока силы меня не оставили, и я, буквально на карачках, на брюхе, цепляясь слабеющими руками за жухлую желтую траву, не заполз в какую-то нору, чтобы отрубиться там надолго, от дикой усталости и жуткой слабости. Сколько там лежал — непонятно, сознание возвращалось ненадолго, урывками, только и хватало разума, чтобы на ощупь достать из мешка кусок рыбы или сделать глоток воды.