Два снаряда рикошетировали от воды и пронеслись над «Александром Невским» подобно каким-то фантастическим рыбам.
Русские пушкари сильно разозлились и стали слать «Ривенджу» пятнадцатидюймовые «приветы».
Снаряд угодил в заднюю надстройку английского линкора, вызвав пожар, другой ударился о кормовую броневую палубу, почти разрушил ее, согнув под большим углом.
Еще одно удачное попадание случилось в подводную часть «Ривенджа» – снаряд пробил броню главного пояса и повредил водонепроницаемые переборки машинного отделения. «Наглотавшись» воды, линкор осел на полметра. Поступление воды через пробоину остановили матросскими койками, но скорость хода снизилась до шестнадцати узлов.
Вдохновившись, русские усилили огонь – какой-то из снарядов залпа, упавшего возле борта «Ривенджа», отрикошетил, попал в крышу первой башни и сделал в ней вмятину; другой ударил в главный броневой пояс, обломил верхний угол одной из плит, проник внутрь корабля и там взорвался.
Пятнадцатидюймовые снаряды пробивали броню верхнего пояса и рвались внутри корпуса – переборки скручивались, водонепроницаемые двери, задраенные на все задрайки, срывало с петель. Через пробоину, полученную от попадания снаряда в корму, было затоплено румпельное отделение; скорость линкора упала до двенадцати узлов.
Два бронебойных снаряда с «Ленина» попали почти рядом в правый борт «Ривенджа» – ниже ватерлинии, в район нефтяных цистерн. Появился крен на правый борт, но его сумели быстро выровнять перекачкой нефти из цистерн правого в цистерны левого борта.
«Ленину» тоже досталось – снарядом сорвало с болтов крышу башни «Цезарь», и она с лязгом подпрыгивала при каждом залпе.
Несколько снарядов, упавших у самого борта, произвели эффект «водяного молота» – швы обшивки разошлись от гидравлических ударов, а еще один «чемодан» скрутил в кольцо трап левого борта, ведущий на ют…
* * *
…В кормовой башне «Дора» горел свет и стояла удивительная тишина – грохот выстрелов сюда почти не доносился, заглушаемый плитами траверзной брони.
Серая и огромная казенная часть орудия, опутанная проводами, колебалась в ярко освещенном колодце башни, где блестели рельсы зарядника, круто, салазками загнутые и отвесно падавшие вниз, в глубокий колодец подбашенного отделения, откуда тянуло запахами порохов и смазки.
Главный наводчик Рыбкин, упершись правым глазом в резиновый ободок прицела, удерживал нить на изрядно битом «Ривендже» и напряженно слушал жужжание моторов – едва щелкало очередное реле, как все матросы в башне вздрагивали – до того были натянуты нервы.