Первая перемена закончилась тридцать минут назад, и на площадке было пусто. Фальк подавил зевок, и тут зазвонил телефон. В напряженной тишине машины звонок прозвучал особенно громко, и Рако с Барнсом так и подскочили.
— Федеральный агент Фальк? — спросил голос в трубке. — Это Питер Данн, директор «Образовательного фонда Кроссли». Мы говорили с вами утром.
— Да, — сказал Фальк, выпрямляясь в кресле. — Что такое?
— Слушайте, мне немного неловко, но та заявка, о которой мы с вами говорили… Кайверра, начальная школа?
— Да. — Фальк мысленно пожелал, чтобы собеседник перешел, наконец, к сути дела.
— Знаю, вы хотели, чтобы все было тихо, но тут оказалось, что моя помощница — она новенькая, понимаете, еще пока не освоилась — ну, похоже, что она сообщила другому члену нашей команды, который был немного не в курсе конфиденциальной природы дела, и…
— И что?
— И она, похоже, связалась со школой двадцать минут назад, чтобы проверить…
— Нет! — Фальк, потянувшись, пристегнулся и жестом попросил Рако и Барнса сделать то же самое.
— Да, знаю, мне очень жа…
— С кем она говорила?
— Поскольку речь идет о крупной сумме, она обратилась напрямую к руководству. К директору, мистеру Уитлэму.
Фальк нажал «отбой».
— В школу. Немедленно.
Рако дал по газам.
Тело Люка подпрыгивало под брезентом; Уитлэм трясся в чужом пикапе по направлению к ферме. Уитлэм оторвал взгляд от зеркала заднего вида и крепче вцепился в руль. Руки потели в резиновых перчатках. Подъехав к дому, он резко затормозил и выскочил из машины, не давая себе времени задуматься о том, что ему предстоит. И только у входной двери он заколебался. Уитлэм очень плохо представлял себе устройство дома и хозяйства Хэдлеров. Уж точно не настолько хорошо, чтобы попытаться самостоятельно найти Карен. Сам удивляясь собственному безумию, он смотрел, как его рука нажимает на кнопку звонка. Она придет к нему сама. Ружье висело у него на плече, будто льнуло к бедру.
Карен Хэдлер открыла дверь, и, узнав звонившего, моргнула от неожиданности, раз, другой. Набрала в грудь воздуха, ее губы вытянулись в округлом «у», и свистящее, резкое «х» уже зародилось в ее горле, а потом она начала было называть его имя, но не успела: быстрым движением он поднял ружье и нажал на курок. Когда он это делал, то закрыл глаза, а когда вновь открыл их, она уже падала навзничь с кровавой дырой в животе. Уитлэм поморщился, когда ее локоть, а потом и голова с треском ударились о выложенный плиткой пол. Глаза у нее как-то странно расширились, и из груди вырвался глубокий, низкий стон.