Это были последние слова, написанные ею в дневнике.
Когда Дикон вошел в дом, обедом там и не пахло, и он ощутил вспышку раздражения. Прицельным пинком он сбросил с дивана ноги племянника, обутые в башмаки.
— И где, на хрен, жратва?
— Элли еще со школы не вернулась.
Дикон выудил банку пива из упаковки, стоявшей у Гранта под боком, и прошел внутрь дома. Стоя на пороге спальни дочери, Дикон глотнул из банки. Это была не первая его банка за день. И не вторая.
Его взгляд метнулся к кровати. Вмятина в изголовье, темное пятно внизу, на розовом ковре. Дикон ощутил, как в животе тяжелеет холодный ком. Здесь случилось что-то плохое. Он все смотрел на вмятину в изголовье кровати, и из глубин памяти начало было выползать странное, кошмарное воспоминание. Он сделал долгий глоток, потом еще один, еще и еще, пока воспоминание не скрылось опять в туманной глубине. Вместо этого он позволил алкоголю разнести по венам щупальца гнева.
Его дочь уже должна была быть здесь, а ее нет. Она должна была быть здесь, с ним. Может, она запаздывает, едва прошептал голос разума. Но нет, видел он этот взгляд, которым она смотрела на него в последнее время. Он прекрасно знал этот взгляд. Тот же взгляд, который он видел уже пять лет назад. Взгляд, который говорил: «Ну все. Прощай».
Внутри у него поднялась обжигающая, ядовитая волна, и вот он уже пинком распахивает дверцы платяного шкафа. Рюкзака на обычном месте нет. Пустые места на полках, среди аккуратно сложенной стопочками одежды. О, Дикон знал эти признаки. Все эти штучки у него за спиной. Секреты. Один раз он их уже упустил. Больше этого не повторится. Один за другим он опустошал ящики на пол, капая на пол пивом, роясь в поисках подсказок. Вдруг он замер. Его пронзила холодная уверенность: он знал, где она. В том самом месте, куда бегала ее гребаная мать.
Сучка, маленькая сучка.
Шатаясь, он вернулся в гостиную, вздернул протестующего Гранта на ноги и сунул ему ключи от машины.
— Мы едем за Элли. Ты поведешь.
Сучка, маленькая сучка.
Они прихватили с собой еще пару жестянок, на дорожку. Солнце уже наливалось оранжевым, когда они тряслись по проселку по направлению к дому Фальков.
— Вон она, — ткнул пальцем Дикон. — К реке идет.
— Ни хрена не вижу, — нахмурился Грант, но пикап остановил.
Дикон выскочил из машины и бросился через поле, потом по дорожке под деревьями, далеко обогнав племянника. Он бежал, спотыкаясь, и глаза у него застилала красная пелена.
Когда он ее догнал, она стояла, наклонившись к дереву странной формы. Элли слишком поздно услышала шум и подняла глаза. Идеальное «о» ее раскрытого в удивлении рта исказилось, когда он схватил ее за волосы, и она закричала.