В основном это были охотничьи ружья и пистолеты, но в восемнадцатом веке охотничьи ружья были куда как выше качеством, чем солдатские. Правда, перезаряжались они заметно медленней… Среднестатистический «солдат» в этой… Орде имел обычно не только ружье, но и пистолет, а чаще – два-три и больше. Плюс непонятная страсть к колюще-режущему.
Вооружение было крайне разнообразным: примерно половина «солдат» вооружилась более-менее адекватно – то есть ружье, один-два пистолета и какой-нибудь клинок. Из оставшихся половина нагрузилась как ослики: ружье, а иногда и несколько, до полудюжины пистолетов, несколько клинков. И почти непременно – какая-нибудь хрень на древке. «Хрень» была крайне разнообразной – от обычной пики и протазана до алебарды или насаженного на длинное древко ножа. Многие из этой публики носили еще и кирасы…
Причем по донесениям агентов, такие вот «Рэмбы» никаких слов увещевания слушать не желали: если во время революционного угара он носился с какой-то пикой, то доверие к этой самой пике было почти абсолютным – вплоть до того, чтобы считать ее амулетом.
Последняя часть «солдат» вооружилась предельно легко: парой пистолетов и одним-двумя клинками – как правило, довольно короткими. Тоже последствия революционного угара: если они занимались во время оного не столько боями с «врагами Революции», сколько обысками и конфискациями, то пистолет в таких делах был и в самом деле удобней…
Понять, как именно они собираются воевать, было несложно: Сен-Жюст много говорил о «Духе, что сильнее стали».
Париж облегченно вздохнул, проводив Рыцарей Революции. Ушел прежде всего сброд: самые фанатичные, психопаты, люмпены из трущоб… Причем за несколько лет таких люмпенов стало много как во французской столице, так и в предместьях – набежали…
Поскольку с припасами дело обстояло не слишком хорошо и своих «Рыцарей» Париж смог снабдить оружием, но не хлебом, Революционная Армия двинулась в провинцию и прежде всего – в сравнительно сытую и благополучную, «неправильную» Вандею.
«Неправильной» она была потому, что отношение к королевской власти и дворянству здесь издревле было очень лояльным. Проистекало это из-за изрядной патриархальности здешних мест и из-за того, что дворяне чувствовали себя здесь единым народом со своими крестьянами: то есть прежде всего они были кельтами[85], ну а потом уже – дворянами, французами… Особого гнета «низшего сословия» здесь никогда не было, как не было и протестантов, масонов, так что не было и революционных настроений с сопутствующими разрушениями.