Анна тепло улыбается мне, но сохраняет дистанцию, словно не находит никакой пользы от дружбы с нынешней женой. Она знает все, что необходимо, о королевах из рода Тюдоров и приходит к выводу, что установление дружбы со мною не имеет никакого смысла. Говорят, что у нее были теплые отношения с Екатериной Говард, и она не проявила ни малейшей недоброжелательности к ней, когда поменялась местами с собственной фрейлиной. Однако со мной она ведет себя так, словно не видит необходимости даже узнавать меня поближе. Ее прохладный спокойный взгляд говорит мне, что она сомневается в том, что я продержусь три года и что, скорее всего, меня не будет здесь уже к следующему Рождеству.
Нэн обнимает ее без малейших колебаний, бросаясь в ее объятия так, словно они были единственными выжившими в тайной войне, которую только они вдвоем и помнили.
Анна крепко обнимает ее, а затем долго держит руку моей сестры, вглядываясь в ее лицо.
– У тебя всё в порядке? – спрашивает она. Эта женщина все еще говорит с немецким акцентом, и звук ее голоса напоминает мне карканье вороны. Надо же, она не избавилась от него за все годы, проведенные в Англии!
– У меня всё в порядке, – растроганно говорит Нэн, как будто ее до глубины души тронул поцелуй привидения. – А моя сестра – королева Англии!
Не может быть, чтобы после этого заявления только мне стало неловко, учитывая, что эта миловидная пышная женщина была моей предшественницей и была отпущена из королевской постели и с королевского трона быстрее, чем кто бы то ни было. Но Анна поворачивается ко мне, все еще не выпуская руку Нэн, и улыбается.
– Да благословит Господь Ваше Величество, – мило говорит она. – И да будет ваше правление долгим.
«В отличие от вашего», – проносится у меня в уме, но я склоняю голову в благодарность и тоже улыбаюсь ей.
– Здоров ли король? – спрашивает она, прекрасно зная, что мне придется солгать в ответ, потому что рассуждения о болезни короля могут истолковать как измену.
– Король здоров и в прекрасной форме, – стоически говорю я.
– Не проявляет ли он интереса к реформации? – Этот вопрос прозвучал с надеждой. Разумеется, Анна была воспитана лютеранкой, но кто знает, во что она верит сейчас? Она же не писала ничего, что можно было бы считать утверждением веры.
– Король известен своими познаниями о Библии, – говорю я, аккуратно подбирая слова.
– Мы движемся вперед, – уверяет ее Нэн. – Правда.
* * *
На ужине я сижу справа от короля, а справа от меня сидит Анна Клевская, которой оказывались почести как сестре короля – так он решил ее называть. Я тщательным образом слежу за тем, чтобы мое лицо не покидала улыбка, словно ничто в мире меня не заботит и я не осознаю, что рядом со мной он ест, мычит, рыгает, задыхается и снова ест. У меня появилась острая чувствительность к звукам, которые король издает во время еды. Их не заглушить музыкой, не забыться от них в беседе. Я слышу его сопение, которое он издает, наклоняя к губам миску с мясным соусом, хруст костей на его зубах и громкие чмокающие звуки, когда он лакомится выпечкой и сладким. Он издает громкие странные звуки, когда пьет вино огромными глотками, затем тяжело дышит прямо в бокал, чтобы восстановить дыхание, словно плывет и одновременно пьет озеро.