– Так ты теперь хочешь быть лорд-мэром Лондона, кроме того, что ты королева?
Во дворе все раздражены из-за вынужденного пребывания в городе. Обычно придворные на лето разъезжаются по своим домам на несколько месяцев, и северные и западные лорды соскучились по своим женам, семьям и замкам, расположенным в прохладных зеленых долинах между холмами. Отвратительное настроение короля передалось всему двору: никто не хочет здесь находиться, никому нельзя отлучаться, и все крайне недовольны.
Гуляя по зеленой аллее вдоль замковой стены, я натыкаюсь на Уилла Соммерса. В сердце моем давно угнездилась тоска по Томасу, а теперь я еще волнуюсь за Анну Эскью, которую по-прежнему держат в тюрьме без суда и без предъявления обвинений. Я сокрушаюсь, что король больше не прислушивается ко мне, как к другу и помощнику, как раньше. Уилл лежит в тени раскидистого дуба, раскинув длинные, как у молодого оленя, ноги. Тень от листвы падает на него разноцветными пятнами. Увидев меня, он подбирает ноги, встает, кланяется, затем снова складывается, как большая марионетка.
– Как ты находишь эту жару, Уилл? – спрашиваю я.
– Здесь лучше, чем в аду, – отвечает он. – Или в ад вы тоже не верите, Ваше Величество?
Я оглядываюсь, но не замечаю никого, кроме нас двоих во всем обнесенном забором садике.
– Ты хочешь поговорить со мной о вопросах теологии?
– Я – нет, – отвечает он. – Вы слишком умны для меня. И не только для меня.
– Ты не единственный, кто не хочет разговаривать о вопросах теологии?
Он кивает, приложив палец к носу, и радостно улыбается мне.
– Кто еще не хочет со мной разговаривать?
– Ваше Величество, – вдруг напыщенно заявляет он. – Я всего лишь шут, дурак. Поэтому я не обсуждаю с королем его церковь. Но если б я был мудрым человеком – а я каждое утро возношу Господу благодарение за то, что это не так, – то я был бы уже мертв. Ибо если б я был мудрым человеком с серьезным мнением, то не смог бы удержаться от соблазна обсудить вопросы жизни и смерти. Только в этой жизни такие вопросы чаще ведут именно к смерти.
– Но Его Величество всегда любил вести образованные беседы, – подавленно говорю я.
– Больше не любит, – говорит Уилл. – По моему мнению. Что, к слову сказать, всего лишь мнение шута, а раз так, то и не стоит к нему прислушиваться.
Я открываю рот, чтобы возразить, но Уилл медленно и осторожно опускается на траву и встает на руки, подняв ноги к стволу дерева.
– Видите, какой я дуралей? – спрашивает он.
– Я думаю, что ты гораздо мудрее, чем кажешься, Уилл, – замечаю я. – Но если я промолчу, судьба очень хороших людей окажется в опасности. А я обещала удерживать внимание короля в одном русле.