Я обращаю внимание на то, что сегодня он говорит о ее смерти как об уклонении от исполнения долга.
– Сегодня ты была регентом для своего королевства. Я тебе благодарен.
– Я сделала лишь то, что должна была сделать, – вторю я ему.
– Я рад, что ты изображена рядом с ним на нашем семейном портрете, – говорит он. – И тебе по праву оказана честь как его приемной матери.
Я пребываю в растерянности. Он явно забыл о том, что на том портрете изображена Джейн Сеймур, его покойная жена. Я всего лишь позировала для того, чтобы она хорошо вписалась в композицию, но моего лица там нет, как не существует и отдельного моего портрета с мальчиком, которого я полюбила. Но Генрих продолжает свою речь.
– Ты чтишь свою страну и свою веру и за последние несколько месяцев убедила меня в том, что по праву занимаешь свое место.
Я оглядываю комнату. Рядом нет никого, кто мог бы с ним поспорить. Придворные из обычного окружения находятся достаточно близко, чтобы его услышать, но сейчас они уже почти все дружелюбно относятся либо ко мне, либо к делу реформы. Стефана Гардинера нет. Между ним и королем возник спор относительно небольшого надела земли, и король неожиданно резко на него отреагировал. Гардинеру придется основательно потрудиться, чтобы снова завоевать расположение короля, а пока я наслаждаюсь его отсутствием. Ризли не появлялся с памятной встречи в саду, когда он явился, чтобы меня арестовать.
– Я всегда полагаюсь на руководство Вашего Величества, – говорю я.
– И я считаю, что ты права насчет мессы, – бросает король якобы к слову. – Или ты называешь это причастием?
Я улыбаюсь, стараясь выглядеть спокойно, но чувствую, как под моими ногами сотрясается почва.
– Я называю это так, как советует мне мой муж, – говорю я. – Это ваша Церковь и ваша литургия. И вы понимаете в этом много больше, чем я, чем любой другой человек.
– Тогда давай называть это причастием, объединением сопричастностью всех прихожан церкви, – неожиданно пространно говорит король. – Давай будем считать, что это не кровь и плоть Христовы в буквальном смысле, иначе как простому люду понять подобное? Они заподозрят нас в колдовских практиках или обмане. Те из нас, кто способен думать и понимать, кто размышляет о пище духовной, кто может оценить красоту и богатство языка, те поймут символику хлеба и вина. Для всех же остальных нам придется объяснить, что «кровь» и «плоть» – лишь слова. Точно так же с описанием Последней Вечери, когда Он взял чашу и сказал: «Пейте из нее все, ибо сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая во оставление грехов»