Разумеется, это художественное произведение, но Мельников — очень тонкий знаток быта и обычаев русского народа и (для юмора сгустив краски) наверняка образ мысли русского работника описал точно.
Прирожденные сдельщики
От этого желания быть не хуже других у русских было категорическое неприятие никаких форм оплаты труда повременно. При совместном труде при повременной оплате труда средний русский не может понять — это он свалил свою работу на товарища или товарищи свалили свою работу на него? Не считают ли его дурачком, по отношению к которому все позволено? Отсюда средний русский прирожденный сдельщик — он должен получать не за отработанное время, а за выполненную работу, причем не меньше, в крайнем случае ровно столько же, сколько его товарищи. И если русские объединяются добровольно в рабочий коллектив, то крепость этого коллектива будет зависеть от того, смогут ли они придумать такую систему оплаты своего труда, чтобы все получали не за отработанное время, а за результат работы.
Если средних русских все же поставить в условия повременной оплаты труда и не поставить над ними надсмотрщика с кнутом, то они будут равняться по самому паршивому и ленивому работнику — все будут делать столько, сколько делает он.
Энгельгардт рассказывает, насколько русские помогают друг другу по жизни, но если присмотреться, то это только в случае, как сегодня говорят, форс-мажора — обстоятельств непреодолимой силы. В работе, которую каждый обязан сделать сам, никакой помощи не будет, и никакие доводы не помогут. К примеру, на довод, что этот мужик многодетный и ему нужно помочь, последует ответ: «Умел настругать детей — умей их прокормить!» Со стороны помогающих, помощь в таком случае невозможна из-за подозрения, а не является ли этот слабак хитрованом, который хочет свалить свою работу на нас? Но и со стороны того, кто как бы должен был принять помощь, она невозможна, поскольку он предстанет в глазах общества действительно слабаком — не таким, как все, — предстанет неспособным делать ту работу, которую делают остальные.
Энгельгардт дает очень много примеров такого отношения к работе, поскольку они для него камень преткновения, из-за которого он так и не смог придумать форму сельскохозяйственной артели из русских. Я же дам часть из его примеров для подтверждения изложенного выше, а поскольку и этих примеров все же много, то я для удобства чтения не буду выделять цитаты курсивом.
«Пришло время брать лен, вызвали баб. Пришло их зараз штук тридцать — выберут скоро. Разумеется, тут уже сообща, артелью брать не станут, а разделят десятину по числу баб на тридцать участков, и каждая баба берет свой участок отдельно. Раздел производится очень просто, хотя, разумеется, без ругани не обойдется: бабы становятся в ряд, берутся за руки или за веревку и идут по десятине, волоча ногу, бредут, чтобы оставить след, затем каждая работает на своем участке. Если во дворе несколько баб, невесток, то есть если двор многосемейный и еще держится стариками не в разделе, то и у себя на ниве бабы одной семьи точно так же делят ниву для того, чтобы одной не пришлось сработать более, чем другой, для того, чтобы работа шла скорей, потому что иначе сделают много меньше, так как каждая будет бояться переработать.