Он выразил уверенность, что при вскрытии животных выяснится, что у собаки Гольца не были задеты моторные центры. Это, по его словам, объясняло выраженную мышечную активность.
Во вдруг воцарившейся атмосфере всеобщего возбуждения Гольц попытался дать разъяснения относительно его опытов.
Майкл Фостер призвал собравшихся успокоиться. Он заявил, что окончательное решение будет вынесено после патологоанатомического исследования. Он предложил поручить его профессорам Кляйну, Шеферу и Ленгли, которые должны будут огласить результаты их изысканий по окончании конгресса.
С этим решением все согласились, но напряжение не исчезло, а только усилилось. Вскоре все присутствовавшие разошлись. «Я думаю, этот день войдет в историю. Это начало новой эпохи», – донесся до меня голос Шарко.
Прошло четыре наполненных ожиданием дня.
Во вторник, девятого августа, незадолго до заключительного заседания Конгресса в Сент-Джеймс Холл комиссия физиологов обнародовала результаты произведенного исследования. Ее заключение стало безоговорочным триумфом Феррье, а значит, и воплощением моей мечты о будущем хирургии.
Комиссия установила, что у обезьян были удалены именно те участки мозговой коры, о которых упоминалось в докладе Феррье. Более того, это были те самые участки, которые Феррье называл функциональными центрами, управляющими работой рук, ног и органов слуха. Что касается Гольца, то ему, по заключению комиссии, не удалось точно выделить и удалить заявленные области. Как и предположил Йео, моторные центры и центры, регулирующие работу органов чувств, остались нетронутыми и успешно функционировали. Этого было достаточно, чтобы до определенной степени обеспечивать работу мышц и рецепторов собаки. Особенно если учесть, что животные, занимающие более низкую по отношению к человеку биологическую ступень, менее восприимчивы к вредоносным воздействиям.
Обрадованный и вдохновленный победой, я направился на заключительное заседание. Я занял первое же оказавшееся свободным место. Рядом со мной сидел молодой человек. Мне было известно, что это невролог Национальной больницы на Квин сквер и что он работал в той же области, что Хьюлингс Джексон и Феррье. Пока мы дожидались заключительного подведения итогов, он представился. Его звали Хью Беннет. Я знал его отца, Джона Беннета, очень известного профессора медицины.
Вдруг он спросил: «Возможно, Вы знаете, что мой отец скончался шесть лет назад? При вскрытии доктор Кэдж и профессор Заундерс обнаружили правостороннюю опухоль головного мозга, прямо над ухом – между твердой мозговой оболочкой и костью. Она была размером с куриное яйцо и так удачно расположена, что ее легко можно было удалить. Какие-то вещи никогда не забываются, и мысль о том, что моему отцу можно было помочь, не оставляет меня в покое».