– Что-то не так, Гарольд?
Он выпрямился, на его лице читалась тревога. Теперь Бетси испугалась.
– Что-то с Мелли?
– Нет, – ответил он чуть слышно.
– Честно?
– С ней все хорошо, она ужинает в городе.
Бетси смотрела на него, гадая, в чем дело.
– У тебя любовница? Она тебя бросила?
– Не болтай ерунду!
– Тогда что, Гарольд?
– Рапопорт!
– Джордж заболел?
– Разве что ясновидением. Еще я обнаружил в нем ранее не замеченную склонность к жестокости.
– Он изменяет Нине?
– Хватит фантазировать про адюльтер, надоело! Только что он мне звонил с новостью, что моя дочь лишилась своего таланта. «Играет мастерски, здесь ее не за что критиковать, дорогой Гарольд. После стольких лет это минимум. Но куда делось чувство, Гарольд? Мелоди утратила свою творческую чувствительность, Гарольд». Этот болван считал необходимым то и дело повторять мое имя, как будто забивал молотком гвоздь. Я уже вошел по шляпку в стену, а он продолжал колотить… «Мы не сможем принять ее в филармонию, поймите меня правильно, дорогой Гарольд, я без малейшей радости сообщаю вам о том, что…»
– О чем?
– Не знаю, я бросил трубку.
– Правильно сделал.
– Придется перекупить филармонию, а его выставить за дверь.
– Лучше подумай о том, как сообщить об этом дочери.
– Что-то пошло не так, Мелли сама не своя. Как тебе ее новые вкусы по части одежды?
– Гарольд…
– Ты-то хоть не начинай, я знаю, как меня зовут, черт возьми!
– Успокойся, прошу тебя, и послушай. Мы чуть ее не потеряли, ее вернули нам чудеса современной медицины. Теперь пришло время оплакать того человека, каким она была до авиакатастрофы. Верно, она изменилась. Она стала беззаботнее, не так предана музыке, иногда витает в облаках, иначе говорит, у нее теперь другие интересы. Например, ей теперь небезразличны другие люди, чего раньше не бывало. Ее вкусы тоже поменялись. Но даже если ей придется прекратить карьеру, одно несомненно: она – Мелли, наша дочь.
– А вот я вообще ее не узнаю! Не надо смотреть на меня как на чудовище. Я не о ее рассеянности, неудачных или неуклюжих ответах, когда заходит речь о прошлом, не о ее наивном вранье, попытках убедить нас, что она помнит все, о чем мы ей говорим. Дело даже не в этом. Такое впечатление, что она никогда не жила в этом доме и, кстати, не имела ничего общего с нами. Молчи, вижу по твоим глазам твои мысли. Ладно, пускай я чудовище, а ты святая, но я здравомыслящее чудовище, а ты отказываешься признать очевидное.
Гарольд встал, прошел мимо жены и заперся у себя в кабинете.
* * *
Бетси всю ночь не смыкала глаз. Буря нарастала, дождь колотил по окнам, молнии озаряли комнату белыми сполохами. Грома Бетси не боялась, но вой ветра, стучавшего ветвями столетних дубов, вызывал у нее дрожь, напоминая о ночи, перекроившей всю ее жизнь. Без конца ворочаясь и по-всякому перекладывая подушку, она думала о кошмаре Мелли. Это произошло не в первый раз: недавно, проходя мимо двери дочери, она слышала, как та стонет во сне.