Как только слуги закончили работу, Гостомысл разрешил им уйти. Слуги, кланяясь, удалились.
Гостомысл обратился к Стоуму:
— Богдан сейчас настраивает против меня народ. Ты, думаешь, народ согласится, чтобы я остался их князем?
— Не знаю, — сказал Стоум.
«Однако когда припекает, и кланяться не брезгуешь!» — мелькнула в голове у Стоума злорадная мысль. Все же он все еще был обижен на Гостомысла.
Но судьба дружины связана с судьбой Гостомысла. Прогонят Гостомысла из города, и боярин потеряет власть. Поэтому, немного подумав, он сказал:
— Все зависит от того, что ты им скажешь.
Гостомысл вздохнул:
— Но что я могу сказать им? Что я молод? Что у меня нет дружины? Что у меня нет казны? Это только их оттолкнет от меня. Нет у меня ничего, чтобы склонить народ на мою сторону.
Стоум хитро прищурил глаза.
— Но ты можешь дать им то, что люди боятся потерять
пуще всего.
— И что же?
— Жизнь и свободу.
— Но я им не могу дать больше свободы или жизни, — возразил Гостомысл.
— Но может случиться так, что кроме тебя некому будет защитить их жизнь и свободу, — сказал Стоум.
— Пока этого не случилось. А то, что было, они уже забыли, — сказал Гостомысл.
— Им можно напомнить, — сказал Стоум.
Гостомысл бросил на него заинтригованный взгляд.
— Ты о чем?
— О том, что разбойники не ушли в Данию, — сказал Стоум.
— Милана говорила об этом. Брат Готлиба, король датский Годофрид, пообещал в случае появления Готлиба в Дании, повесить его на первом же дереве, — сказал Гостомысл.
— Это многие знают, — поддакнул Ратиша, до сих пор молча слушавший разговор.
— Но не помнят страха перед разбойниками, — сказал Стоум, — страх, как костер, а чтобы костер хорошо горел, надо подбрасывать в него дрова.
— Ты что предлагаешь? — спросил Гостомысл.
Стоум что-то шепнул ему на ухо. На лице Гостомысла пробежала тень изумления, затем он кивнул головой и сказал:
— Делай, как задумал.
Расчет Стоума оказался верен, возня с доспехами заняла какое-то время, и когда они оказались на площади, здесь уже было довольно многолюдно.
На лобном месте рядом с колоколом стояли старшины. Богдан с красным лицом что-то хрипел — заметно, что он горячился что-то доказывая.
Лисий хвост был рядом с ним, но держался уверенно, говорил медленно, громко, и это придавало его словам весомость и рассудительность.
Правда, толпу разумом не возьмешь, толпа любит жаркие речи. Поэтому, похоже, в споре с Богданом Лисий хвост проигрывал.
Увидев Гостомысла и его свиту, Лисий хвост обрадовался и, показывая рукой в сторону князя Гостомысла, громко сказал:
— А вот и князь Гостомысл пришел. Теперь он нам сам все объяснит.