Он рассуждал, словно уже был вождем.
«Остается одно — убить его», — подумал Отер и стал прикидывать, когда это сделать и каким образом.
С вопросом «когда» было проще — завтра, во время сражения со славянами. И ни в коем случае не позже. До сражения со славянами Отера не станут отстранять от власти — так как он один знает (по крайней мере утверждает, что знает путь к городу словен). Но после победы над ело-венами ему точно не быть вождем.
Остался еще один вопрос, — кто убьет Унгнада?
Как только норманнские корабли скрылись в тумане, Сом, как и говорил ему Гостомысл, не дожидаясь дополнительных команд, дал сигнал, и гребцы, уже дрожавшие от напряжения, выплеснули энергию, и тяжелая ладья стала медленно разгоняться.
Вслед за ней потянулись и другие корабли.
Гостомысл с тревогой посматривал вперед.
Заметив его тревогу, к нему подошел Ратиша.
Он был доволен результатами действия его орудий, и с радостью смотрел на догоравшие остатки двух норманнских кораблей. Около обломков плескались несколько уцелевших гребцов. Это были именно гребцы, потому что воины в тяжелом вооружении утонули.
Корабли проходили мимо терпящих бедствие, но никто и не подумал подобрать их. Сами разбойники в таких случаях обычно добивали выживших. В обычае же словен и карел не было мстить потерпевшим поражение, но они торопились, поэтому рассудили, что раз до берега недалеко, то разбойники и сами спасутся.
Ратиша участливо спросил:
— О чем тревожишься, князь? Разбойников мы побили,
и они убежали. Обломки двух их кораблей догорают в воде. Оставшиеся разбойники спасаются сами, как могут.
— Вот и плохо, что воинов перебили всех, — сказал Гостомысл.
— Почему?!
— Если бы взяли хоть одного воина в плен, то смогли бы узнать от него, какие силы у норманнов и что они замышляют, — сказал Гостомысл.
— Можно гребцов подобрать...
— Но что могут знать простые гребцы? — сказал Гостомысл.
— Да то же, что знают воины. Но их сведения все равно уже не будут иметь значения, — сказал Ратиша.
— Как так — не будут иметь значения? — удивленно спросил Гостомысл.
— Ну, так убежавшие разбойники поднимут тревогу, — сказал Ратиша.
— Плохо, — сказал Гостомысл и пожалел: — Зря я Медвежью лапу поставил на струги, теперь и посоветоваться не с кем. Надо держать его все время при себе.
— А ты, князь, не беспокойся, — Ратиша показал пальцем на знамя на мачте. — Ты идешь под знаменем, дарованным тебе богиней. Богиня Девана любит тебя, поэтому ты не можешь потерпеть поражение.
— Но на богов надейся, а сам не плошай, — заметил Гостомысл. — Мой отец тоже слишком полагался на удачу.