С Афиногеном они как–то оказались случайно рядом на пляже, сыграли партеечку в шашки, раз 1 оворились и с тех пор стали здороваться при встречах. Надо отметить, что с Гавриком здоровался весь город и он всем отвечал, но радовался немногим, может быть, пяти–шести человекам, в том числе, кстати, капитану Го– лобородько. Принципов в выборе знакомых Дормидон– тов никаких не придерживался, просто при виде одних лиц его душа улыбалась, а при виде других оставалась равнодушной. Угадать тут было невозможно. Многие из тех, кто ради лестной дружбы с богатырем готовы были голову свою заложить, а уж денег на угощение и всяческих заискивающих слов вообще не жалели, так ни разу и не смогли полюбоваться его сверкающей белозубой улыбкой, другие же, которым, кажется, на чью–либо дружбу было начхать, как, скажем, тому же хитрюге и притворщику Голобородько, находили в Гаврике Дормидонтове преданного и забавного товарища.
Догнав Афиногена, богатырь некоторое время шагал молчком, только счастливо посмеивался и нежно трогал попутчика за плечо, потом сказал:
– Эх, Геня, нравится мне, что ты босиком и один шпаришь! Я бы тоже разделся, жарко, да боюсь, пойдут всякие разговоры.
Афиноген покосился и отметил про себя, что Гаврик облачился в праздничную тройку.
– Какие разговоры, Гаврюша?
– Всякие могут быть. Кто чего придумает. Могут сказать, что чокнулся Гаврик… В другой раз мне, конечно, до лампочки, а теперь особые у меня обстоятельства. Репутация мне теперь дороже всего. И так уж разное про меня треплют.
– Плохого не слышал.
– Это от человека зависит, Геня. Какой человек, то он и слышит. Разные люди… Ты чего вроде прихрамываешь?
– Болею я, из больницы сбежал по делу.
– Это, конечно. Когда дело есть – откуда хошь мотанешь, хоть из санатория. А у меня, Геня, никаких что–то особых делов не осталось. Некуда пока спешить. Может, к вечеру, попозже соберусь куда, а теперь свободен. Вот тебя провожу и дальше даже не знаю, что с собой предпринять.
– Меня провожать не надо. Один доберусь.
Гаврик было насупился, но тут же опять просветлел и заулыбался.
– Нравится мне, как ты разговариваешь, Геня. Хорошо, свободно. Нас с тобой двое таких в Федулин– ске. Ну, от силы пятеро.
– Не хитри, Гаврик. Каких это таких?
– Таких, которые прямо, как есть, отвечают, чего хотят сказать, то и говорят. Вообще народ у нас не очень крепкий, с некоторыми даже тошно. Вот ты мне сказал «один доберусь», валяй, то ись, Гаврик, отсюда, не до тебя. Ты сказал, я не обиделся, понял, потому что прямо и открыто. Думаешь, любой так ответит? На–кось| С ума сойдет, а будет меня обхаживать и лукавить. Многие не умеют отвечать как есть, как сердце требует. Которые, может, побаиваются, а другие вовсе не умеют и не хотят, не любят.