Готлиб нетерпеливо обратился к переводчику:
— Олав, что он еще там лепечет на своем тарабарском языке?
— Он просит взять его дары, — сказал Олав.
Готлиб небрежно бросил через плечо.
— Харальд, возьми его паршивые дары. Лучше бы золота и серебра побольше принес.
— Это у них мы возьмем и сами, — сказал Харальд и потянулся к подносу с хлебом.
— Хлеб должен взять ваш конунг, — сказал Доброжир.
— Чего этот толстяк опять лопочет? — спросил Готлиб.
— Он говорит, что дары должен взять конунг. Он должен отломить кусочек хлеба, окунуть его в соль... — сказал Олав.
— Это соль! — радостно воскликнул Готлиб, и в его глазах загорелся жадный огонь.
— Соль, — сказал Олав и продолжил: — Толстяк говорит, что ты, конунг, должен съесть этот кусочек хлеба, затем выпить вина. Потом дары можно передать слугам.
— Глупости, он не может указывать мне, что я должен делать, — сказал Харальд.
— У них такой обычай, — сказал Олав.
— Ах, вот что! — сказал конунг, протянул грязную руку к караваю, отщипнул кусок, окунул в соль, затем поднес ко рту, и остановился.
— А вдруг это, все-таки, отрава? — вспомнил он.
Олав покачал головой.
— Это не отрава.
— А если это и в самом деле отрава — то мы в городе убьем всех жителей, — сказал Харальд.
— Но я-то умру, — сказал Готлиб и подозрительно покосился на него. — Харальд, может, ты сам хочешь стать конунгом?
— Для этого я слишком прост и добр, — сказал Харальд. — Ешь конунг, а иначе они обидятся.
— Да плевать на их обиду, — сказал Готлиб.
— А ты не сомневайся в моей преданности, — сказал Харальд. — Как видишь, я выпил их вино и до сих пор жив.
— Ладно, — сказал Готлиб, засопел и отправил кусок хлеба в рот.
Вторая девица тут же поднесла ему чашу с вином, и Готлиб выпил из нее изрядный глоток.
После этого он повеселел.
— Девушек надо поцеловать, — сказал, улыбаясь, Доброжир.
— Чего он сказал? — спросил Готлиб.
Губы Олава растянулись до ушей, и он проговорил:
— Этот варвар говорит, что тебе теперь надо поцеловать девушек.
Готлиб расцвел в улыбке и жадно приложился к алым губам сначала одной девушки, потом другой.
Закончив обряд, он вытер губы и весело проговорил Харальду:
— А что — мне, пожалуй, нравятся местные обычаи!
— И девицы, — хохоча, проговорил Харальд. — Этих девиц надо приметить.
Готлиб кивнул головой.
— Если они и так будут послушны дальше, то мы здесь можем неплохо править, — сказал он.
Доброжир, видя, что контакт налаживается, уже сам полез к конунгу обниматься и целоваться.
— Идемте, гости, в княжеский дворец, там уже все приготовлено для пира, — сказал он с радушной улыбкой.