Элайза не могла вспомнить нужные слова. Похоже, единственным в ней, что имело голос, было ее скользкое пульсирующее лоно.
Пальцы ла Вея по-прежнему двигались так застенчиво, так умело, так недосягаемо.
– Ты не уверена… в нас.
Прошло не одно мгновение, прежде чем Элайза смогла заговорить.
– Прости… – прошептала она.
Она действительно сожалела об этом.
– Чего ты боишься?
– Раньше я боялась тебя, – отозвалась она. – Но теперь, кажется, я опасаюсь самой себя.
Замерев, Филипп задумался, но его пальцы не останавливались ни на миг.
– Когда ты будешь уверена, ты придешь ко мне, – сказал он. – Ты попросишь меня об этом. Я заставлю тебя кричать от удовольствия, и ты то же самое сделаешь со мной.
– Нет, Филипп, я не сделаю этого… Я не могу.
Его пальцы сводили ее с ума от желания.
– Я не говорил, что буду спокойно ждать, пока это не произойдет.
– Филипп…
– Но сегодня я не заставлю тебя молить меня, ma cherie.
Его пальцы скользнули вверх – туда, где ее влажное лоно плавилось от желания, и она, как блудница, изогнулась дугой, подставляя себя сильным, умелым рукам ла Вея.
– Теперь… там… Филипп…
Ему не нужно было подсказывать – он знал, чего она хочет.
И через миг Элайза, как разбитая ваза, разлетелась на тысячу сверкающих блаженных осколков, а тело ее яростно изогнулось от силы удовольствия. Ла Вей ласково прижал голову Элайзы к своей груди, чтобы приглушить ее хриплые крики.
Несколько мгновений они лежали рядом, ее щека прижималась к его груди, которая поднималась и опускалась с каждой минутой все медленнее, а их дыхание постепенно успокаивалось.
С Эдвардом Элайза так не кричала, это точно.
Часы зажужжали и пробили три часа ночи. Еще немного – и слуги встанут, пойдут по комнатам, чтобы развести огонь в каминах. Элайза зашевелилась.
– Прости, – пробормотала она и чуть отодвинулась от него.
– Я должен кое-что попросить у тебя, – внезапно сказал Филипп.
Элайза повернулась к нему. Волосы спадали ей на лицо, и он раздвинул их в стороны. Вид у него при этом был серьезный.
– Не беспокойся ты так о заколках для волос, – проговорил Ла Вей. – Если тебе нужна лента, я куплю ее. В «Постлетуэйтс Империум» выставлены десятки лент.
Элайза засмеялась:
– Сначала стул, потом лента… Таким потоком подарков ты дискредитируешь меня.
На его лице мелькнуло что-то вроде боли.
И это было настойчивым напоминанием о том, что ему совсем нечего ей предложить, кроме того, что он уже дал ей, чем бы это ни было.
Она любит его.
Элайза осознала это именно сейчас, осознала с удивительной ясностью, не оставляющей сомнений, что радовало и одновременно мучило ее.