Для всеми почитаемого преподобного Силвейна был зарезервирован стол у камина. Элайза села вместе с ним и его женой, окруженная смехом, звоном бокалов, многоголосием и топотом ног, – весь этот шум был реакцией на музыкантов, игравших в углу чудесную народную музыку.
Когда они вошли, Шеймус был поглощен джигой – его голова была откинута назад, а рука со смычком так и мелькала в воздухе. Закончив играть, он яростно мотнул головой и развел руки со смычком и скрипкой в стороны, как это делают завершившие выступление акробаты.
Веселье становилось еще более шумным, все выкрикивали свои заявки. Шеймус указал смычком на кого-то в толпе, и все хором попросили исполнить что-то, только Элайза не поняла, что именно. Но как только песня началась, она сразу ее узнала.
Голос Шеймуса перекрыл общий шум, а вскоре все замолчали, увлеченные его пением.
Что для меня этот скучный город?
Робина нет рядом.
Что бы я хотел здесь увидеть?
Что бы хотел здесь услышать?
Где же радость и веселье,
Превращавшие этот город в рай на земле?
О! Они все улетели отсюда с тобой
Робин Адэр!
Робин Адэр… Забавно, но по звучанию это имя немного схоже с именем Филипп Ла Вей. Шеймус пел дальше, но Элайза не слышала больше ничего, кроме этого имени.
– Кажется, мне нужно подышать свежим воздухом, – сказала она викарию и его жене. Не успели те ответить, как Элайза быстро отодвинула стул, пробралась сквозь толпу, распахнула дверь, вышла и прислонилась к стене трактира, наслаждаясь благодатной, бесконечной тишиной.
Она вдохнула.
И выдохнула.
Небо было полуночно-синего цвета, а звезды – серебряными. От ее дыхания в воздухе плыли маленькие белые облачка.
Вдруг чья-то фигура появилась перед ней в темноте.
– Небо полуночно-синего цвета, миссис Фонтейн.
Это был Шеймус.
Элайза улыбнулась:
– Ливреи будут просто великолепными. Еще раз спасибо вам, мистер Дагган. Я как раз раздумывала о том, как раздобыть чулки для двух высоких лакеев. Они же такие дорогие.
Шеймус прислонился к стене рядом, держа в руке скрипку.
– О, не думаю, что вы поразмыслить о чулках вышли сюда. Там такая оживленная публика. Добрые друзья, хорошая музыка, лучший во всей Англии эль. И все же вы предпочли одиночество, миссис Фонтейн, здесь, наедине со звездами.
Элайза вздохнула:
– Вы действительно очень хорошо играете, мистер Дагган.
– Да, – без ложной скромности согласился Шеймус. – Вы были тронуты моей музыкой?
– Конечно, но не по той причине, на которую вы надеетесь. – Эти слова прозвучали более жестко, чем она хотела.
Наступило молчание.
– Во мне гораздо больше хорошего, чем считают люди, миссис Фонтейн, – тихо сказал Шеймус.