Кенгерлинский, презрительно кривясь, отшатнулся:
– Что ты такое? – почти выплюнул он, стараясь сдержать навалившуюся тошноту.
Нечто, что он привык называть Эмилией, дрожало и скрипело, тянуло уродливые руки к штырю, но окровавленные пальцы скользили по гладкой поверхности и не могли вытащить металл из груди.
– За… что? – прохрипело нечто.
Ян искренне удивился:
– А разве не за что? – он сплюнул на пол.
– Я… – надрывалось оно. – Всего лишь… хотела питаться. А… ты… Но как? Серебро. Как ты… узнал?
Ян изогнул бровь. Серебро? Надо же так выгодно ткнуть рукой в инструменты и вытащить счастливый билет! Черт, да сегодня явно его день!
Судорожно хрипя, нечто повалилось на колени, а потом и вовсе уткнулось в пол.
Через несколько секунд все было кончено.
Ян пнул тело под ребра, но нечто не пошевелилось.
Он перевернул уродца на спину и нахмурился.
Перед ним вновь лежала девушка с ангельским лицом.
Чертовщина просто.
Ее застывшие глаза уставились в одну точку, по щекам медленно сползали кровавые слезы.
Бордовые вены взбугрились под кожей, из носа Эмилии продолжала стекать кровь. Вязкая жидкость собиралась каплями в ее волосах, загрязняла кожу, стекала по телу и останавливалась лужицей на полу.
Ян не знал, сколько времени он простоял опустошенный над ее телом, но именно в тот момент наконец понял, что его кошмар превратился в реальность.
Ян стал монстром.
Что было дальше, Кенгерлинский помнил с трудом. Как он выбрался из камеры, скольких фашистов убил на своем пути, чуть ли не разрывая голыми руками, что при этом думал или испытывал…
Сознание затопила безграничная, ужасающе сильная ярость. Она правила каждой клеткой его тела, точно искусный кукловод дергала за ниточки, направляя в нужную сторону.
Ян не чувствовал преград. Он рвался к свободе напролом.
До того момента, пока его путь не завершила пуля.
Перед тем, как сделать свой последний вдох, Кенгерлинский пожелал никогда не попасть туда, куда только что собственноручно отправил Эмилию.
***
Ян с трудом разлепил веки, они словно налились свинцом. Голову он ощущал тяжелой и чужой. Пространство вращалось и подмигивало разноцветными огоньками прямо перед ним, пока, наконец, не собралось в единую картину. Кенгерлинскому пришлось хорошо напрячься, чтобы вспомнить, где и при каких обстоятельствах он здесь оказался.
– Какого черта?! – выругался он, хватаясь за гудящую голову.
– С возвращением, пупсик, – проворковала Эмилия, выходя из темноты. – Путешествие в прошлое не таким приятным оказалось, правда? Каково оно, вернуться к истокам своего пути?
– Что?
– Только не надо строить из себя небесного агнца, мы оба знаем, что это не так. Просто интересно, пупсик, как это, проснуться и больше не чувствовать себя собой, а стать Вестником?!