Ее рука неумолимо припечатала мою кисть к столешнице.
– Давай третий раз, – предложила она, – последний.
– Так все равно же твоя победа, – сказал я.
– Ну хоть не всухую, – сказала она с язвительным утешением. – Может быть.
Мы в третий раз сомкнули ладони и скрестили пальцы. Она с усмешкой взглянула мне в глаза.
– Готов?
– Может, – предложил я, – сдашься сразу?
Она засмеялась, ее мышцы красиво вздулись, а рука пошла неумолимо и ровно, как солнце на закате, нагибать мою в сторону столешницы.
В последний момент я инстинктивно воспротивился, ее рука замерла, но тут же усилила нажим и припечатала мою к поверхности стола.
– Три ноль, – сказала она с торжеством.
Я вздохнул, в самом деле как-то неловко проигрывать женщине, хотя это еще та женщина, назови ее так, обидится. Такую вот Ахилл еле-еле победил в схватке, а потом ее пояс носил, хвастаясь и доказывая, что да, одолел, вот смотрите.
Она раскраснелась, глаза блестят, даже сиськи стали крупнее, как же победа над мужчиной действует на женщин, даже сильнее, чем полный бокал шампанского. А то и бутылка.
– Ну и как себя чувствуешь?
Голос ее звучал победно, я ответил мирно:
– Да все так же…
– А как насчет поражения? – спросила она весело. – От обиды язвы желудка не будет?
Я изумился:
– Какой обиды? Что у тебя мышцы мышчастее?.. Так у слона еще слоновее. Думаю, у коровы мышечных волокон тоже больше, чем у меня. Если корова меня перекоровит… убьюсь ли о стену от великой обиды и горечи поражения?
Ее глаза разом потемнели.
– Это я корова?
– Ингрид, – сказал я мирно, – ну не чувствую я обиды, не чувствую!.. Может быть, мне даже приятно, что ты меня, как ты уверена, победила. Надеюсь, по праву победительницы тут же изнасилуешь?
Она в изумлении вскинула брови.
– Почему это тут же?.. С чего ты взял?.. У мужчин какое-то странное мышление, фантазии дикие, просто изврат какой-то… У меня с психикой все нормально, нас постоянно проверяют. Потому предпочту утащить добычу в постель. А что, это была не победа?
– Пусть победа, – ответил я великодушно. – Мало ли что у нас другие понятия о победе… Хотя я малость не понял…
– Чего?
Я поинтересовался медленно:
– Зачем тебе это понадобилось?
– Побороться? – переспросила она. – Это же так очевидно? Или не?
– Не, – ответил я. – Для тебя и так очевидно, ты сильнее. И для меня. И для тебя очевиднее очевидного, что я тоже признаю твое превосходство в мышечной мощи. Так почему?
Она помолчала, мне показалось, что не сразу подобрала слова в затруднении, наконец ответила с неохотой:
– Да что-то почудилось… Даже померещилось. Да, у тебя мышцы, как дохлые улитки в целлофановом пакете, но какое-то странное ощущение… Даже не знаю, вдруг почудилось, что ты крепче, чем кажешься. Хотя, конечно, знаю, мышцы – есть мышцы. Не бывает силачей с такими, как у тебя. Устала просто за этот день, вот и мерещится всякое.