В общем, в роте курсант Семечкин числился Мишкой-Москвичом, а товарищ Заварчук продолжил носить давешнее гордое прозвище - Гриха-Марон . Ничего поповского в этом прозвище не имелось, что исторически и культурно подковавшийся по теме Гришка легко доказывал на пальцах, а если надо и на кулаках. Родным Мароновским переулком курсант гордился, выводя название к личности какого-то воинственного древнего грека. Вообще-то, этого античного воителя в тихом и тенистом Замоскворечье мало кто знал, куда известнее была церковь Марона-Пустынника, что как раз и располагалась за новенькой школой, которую недавно возвели над старинным переулком. Впрочем, в разжалованной церкви уже который год располагалась модельная мастерская, может и прав Гришка: переименовали переулок по созвучию в честь античного бойца-героя, что абсолютно верно с точки зрения исторического интернационализма и экономии на новых домовых табличках.
Пронеслись мучительные месяцы освоения броневых премудростей. Мишку не отчислили, хотя временами он и сам был не прочь в пехоту сбежать или в иной "безфрикционный" род войск. Но стране нужны были танкисты, это понимало и командование училища и сам комсомолец курсант Семечкин. Обстановка на фронтах поджимала, и когда выпустили курсантов с сержантскими треугольничками на петлицах, вместо, пусть одиноких, но гордых "кубарей" младших лейтенантов, друзья встретили удар судьбы мужественно, хотя и сильно ругались.
Бригада доформировывалась в спешке, на всем новом: машины пришли прямиком из заграницы, сияющие краской, набитые изобильными ЗИПами, наборами инструментов и прочим шикарным добром. Гришка офигевал с молотков с полированными рукоятками, великолепных пассатижей и своих новых краг. Понятно, и учудить успел: на батальонных ученьях, когда осваивали развертывание и радиосвязь взводов. Ротам присвоили "звериные" радиопозывные, а некому командиру машины погоняло "Марал-восемнадцать" показалось, видите ли, неблагозвучным. Самовольное, но многократное выданное в эфир "Марон-восемнадцать" комбата из себя крепко вывело. Влепили радиохулигану десять суток ареста, впрочем, за неимением времени скостили до трех, пригрозив "досиживанием позже" и кучей неминуемых неприятностей вплоть до трибунала. Дурил, Гришка, понятно, - как же, упертая шпана замоскворецкая свой форс имеет.
В общем, без залетов и неприятностей какая служба? В отношении сержанта Семечкина судьба выкинула новый фортель и оказался Мишка в ремроте - вообще без танка и краг. Начштаба, распределявший припоздавшее пополнение, слушать сержантские логичные обоснования и предложения не стал - "где нужно, там и будете служить".