Будто спектакль развернулся - лежал десяток ремонтников-зрителей в неведомо кем вырытых ровиках - дальнего, правого фланга атакующих не видно, но масштабную атаку одним взглядом все равно не окинуть...
Немцы словно того и ждали: разом поднялись по долине пыльные вихри разрывов, не успела осесть рыжая пыль и снести ветром дым, новые разрывы и еще, еще...
...Легла под густым огнем наша пехота, мигом ссыпались с брони и растворились в бурой завесе десантники. Но шли сквозь разрывы танки, вползали на пологий склон, с маневром шли, как учили - зигзагом. Сносило клубы дыма - идут, все идут, целые. Приостановился, было, неуклюжий "Ли", пошел дальше... Прорвутся!
Мишка пытался разглядеть знакомый "восемнадцатый", да где там - номеров на броне не различить, да и уже перевалили за холмы наши быстрые легкие танки. Гришка-то уж точно не последним шел...
...Не по-командирски сидел на корточках на дне ровика Осовков, курил - вздрагивала в углу рта, стреляла искорками папироса...
Немцы ослабили обстрел, стала слышно, как переговариваются бойцы-ремонтники. А за холмами шел бой: часто били орудия - почти сплошь глуховатые, танковые. В долинке командиры пехоты тщетно пытались поднять стрелков: перебегали редкие фигурки, падали в ожидании очередной серии мин...
- Товарищ воентехник первого ранга, у вас петлица отпоролась, - зачем-то сказал Мишка.
Осовков потрогал ворот:
- Ничего, продержится. Шагай, Семечкин, к телефону, связь со штабом обеспечивай. Сейчас вытаскивать побитых будем...
...За холмами еще дрались. Последний раз связаться с танками бригады удалось в полдень. Рации машин замолкли, но там еще дрались - доносились разрывы и тоненький треск пулеметов. Мишка сидел "на аппарате", потом тягач приволок "Ли" с выбитыми катками. Экипаж был цел, чинили вместе, почти молча, торопясь, словно выгаданные полчаса спасти что-то могли. Дважды налетали "юнкерсы", словно для порядка, неспешно, постреливала немецкая дальнобойная. Под беспокоящим обстрелом даже попроще было - тишину за холмами не слышно...
...Осовкова тяжело ранило, когда вытаскивали второй танк. Мишка с мехводом восстанавливали перебитую гусеницу тягача, санитары пытались бинтовать развороченную грудину воентехника - надсадно хрипел умирающий комроты. Поодиночке отползала в тыл расстрепанная "махра" - сержанту Семечкину хотелось двинуть кувалдой по какой-нибудь пыльной морде, но было некогда...
..Помнилось Мишке, как сидел внутри, у основного орудия, вертел маховик - клинило наводку у "ли". Пальцы приходилось вытирать о штаны - раненый наводчик выбрался из машины сам, но забрызгано все было густо. Светило сквозь распахнутые люки тусклое предвечернее солнце, горела в башне танка уцелевшая лампочка. Мишка протиснулся к рации, взял танкошлем, машинально проверил тангенту. С замершим сердцем нажал питание - рация послушно включилась, сержант Семечкин прижал шлем к уху - тоже липкий...