– А вы, что здесь делаете? – наконец выдавил он из себя.
– Автобуса жду, – зло сказал Елисеев.
– А-а, – понимающе кивнул Костин и пошел дальше, но, сделав несколько шагов, он остановился, и оглянулся, – какого автобуса, – недоуменно сказал он. – Здесь не ходят автобусы.
– Шутка, – сказал Елисеев, – компанию я одну ищу, охотятся в этих местах, в этой деревне должны были остановиться, не знаешь случайно?
– Нет, – сказал Костин.
Девушка там должна быть, – продолжал Елисеев, – Вероника, Вероника, я ее…знакомый.
– Нет, – повторил Костин, – я вообще не местный, и в деревне этой никто не живет.
Он оглянулся по сторонам.
– А ты, что один здесь?
– Один.
– А как сюда попал?
– Бензин у меня кончился, машину в лесу пришлось бросить.
– Нету здесь никого, – сказал Костин, – поворачивай обратно.
– А что за машина там стоит, – спросил Елисеев, указывая на деревню пальцем.
– Машина, не знаю, тоже кто-то бросил.
– Ладно, – раздраженно сказал Елисеев, которому надоел этот разговор, – будь здоров.
И двинулся в сторону деревни.
– Ей, – окликнул его Костин, вновь оглядываясь по сторонам, – подожди.
– Чего тебе?
Елисеев остановился. Охотник начинал действовать ему на нервы.
– Сам виноват, – загадочно произнес Костин и стянул с плеча двустволку.
– Не понял, – сказал Елисеев, – ты что, мужик, не похмелился сегодня?
– А ну покрякай, – попросил Костин, прикладываясь к ружью, – будем считать, что ты утка, – и поскольку Елисеев молчал, добавил, – не хочешь, тогда будем считать, что ты немая утка.
Ухмыляясь, он совместил прицел с головой незнакомца; подушечкой указательного пальца мягко коснулся спускового крючка и в этот момент раздался глухой треск, что-то сильно ударило его в бок, развернуло и бросило оземь; при падении, он выпустил из рук ружье. Огненный жар вошел в его внутренности и застрял там. Закричав от боли, Костин, поднял залепленное снегом лицо и увидел приближающегося незнакомца. Елисеев, подойдя ближе, поднял ружье. Тогда Костин с усилием встал и неловко побежал к лесу, согнувшись и держась за бок, оставляя капли крови на снегу.
– Козел, – сказал ему вслед Елисеев.
Вытащил пистолет из кармана, с сожалением исследовал образовавшуюся дырку в кармане дубленки. Руки его тряслись. Он не стал преследовать отморозка, повесил на плечо ружье и пошел к дому, возле которого стояла белая «Нива». Следы, вдоль которых он шел привели его именно к этому дому. У калитки остановился, окрест царило белое безмолвие, глубоко вдохнул, осторожно прошел через двор, и постучал в дверь. Никто не ответил. Попробовал открыть, дверь подалась, вошел в сени, следующая дверь – оказался в прихожей. В доме сильно пахло порохом; сжимая в кармане рукоятку пистолета, Елисеев сделал два шага, и осторожно заглянул в комнату. Человек, с багровым, опухшим от ссадин и кровоподтеков лицом, был привязан к стулу и, глядя на него, скалился, держа в зубах нож.