Стоявшие вблизи Паусов и Сердюк рассмеялись.
— Так ее, так! Справы с ней нет никакой. Спасибо, полковник, хоть ты мало-мало пугнул.
А Огарнова, делая нагло непонимающее лицо, пританцовывающей походкой уже подходила к Леночке, которая с усталым видом разливала в белые фаянсовые кружки холодный узвар из сушеных груш — напиток, которым Корытов сегодня угощал совещание.
— Что, он у тебя давно такой злющий? — громким, задорным голосом спросила она, вопросом своим как бы уличая Воропаева перед всеми людьми района в связи с горкомовской подавальщицей.
Лена побледнела.
— А что? Он у нас хороший, — неестественно бойко сказала она, опустив глаза и еще рассчитывая, что как-нибудь пронесет.
— Какой он у нас, я знаю, я спрашиваю, какой он у тебя?
— А у меня он всегда самый лучший, — вдруг с вызывающей простотой и силой, прямо и чисто взглянув на Огарнову, произнесла Лена.
— Ой ли?
— Я дурного не полюбила б. — И так было это хорошо сказано, что нельзя было ни посмеяться над ее словами, ни оскорбить ее.
— Что ж на свадьбу не позвала? — все еще не унималась, пытаясь взять верх, Огарнова, но Лена, не ответив и не взглянув на нее, засеменила с подносом в кабинет Корытова.
Народ долго не расходился. Предстоящий приезд гостей из Москвы всех взволновал. Толкались, беседуя, часов до одиннадцати.
— Может, мир заключат? — в который раз загадывал Егоров, обводя всех недоумевающим взглядом.
Широкогоров взял Воропаева под руку, увел в сторону:
— Скажите скорей, Витаминыч, в чем дело, вы не можете не знать.
Воропаев пожал плечами.
— Не знаю.
— Но почему у нас, почему?.. В общем, это, конечно, замечательно, одно неприятно — начнут ездить к нам в подвал заграничные гости… Ах, не люблю их!
Каждому невольно казалось, что он непременно обязан участвовать в назревающих событиях и отвечать за них. Поэтому все были серьезно подтянуты и волновались. Одни хотели выставить охрану на лесных дорогах, хотя это уже было сделано помимо них, другие намеревались перекрыть нормы работ и советовали подполковнику Рыбальченко немедленно собрать рыбаков для выхода в море.
Рыбальченко соглашался, что выйти в море необходимо, хотя рыбы и не предвиделось, — море штормовало третьи сутки, но он клялся, что на рассвете выйдет.
Председатель «Новосела» Стойко, убежденный, что не сегодня завтра Сталин посетит их колхоз, требовал, чтобы ему утвердили порядок встречи.
— Слушайте, товарищи, — беспокойно покрикивал он, — ну, как же в таком случае, быть? Нет, серьезно. Вот, к примеру, товарищ Сталин выходит из машины. Я выскакиваю. Даю рапорт. Потом веду. Куда прежде всего? У меня в правлении четыре куры живут… я веду, скажем, до счетовода, у него домик приятный… Или как?.. Сразу до хозяйства вести? Нет, серьезно, товарищи, это же вопрос, знаете!