Всякие «передачи» заключенным не разрешались.
Особенно настаивали на передаче продуктов монахини местного монастыря, почти ежедневно доставлявшие для Романовых корзины всевозможного печенья, которое неизменно передавалось комендантом в распоряжение караула.
В первые же дни после перевода Николая в Екатеринбург сюда стали стекаться монархисты всех мастей. Начиная с полупомешанных барынь, графинь и баронесс, монахинь, духовенства, кончая представителями иностранных держав.
Доступ к Николаю был ограничен чрезвычайно узким кругом лиц и членов областного Совета Урала. Вообще же разрешения на свидания с Николаем давались ВЦИКом.
Поэтому бесконечные попытки проникнуть на свидание с Николаем тех или иных лиц всегда кончались неудачей. Но монархическое охвостье продолжало загружать номера гостиниц и между прочим усиленно писало бесчисленные письма в дни царских праздников.
Корреспонденции поступало на имя Николая вообще очень мало: по преимуществу поздравительные письма и соболезнования, нередко проскальзывали письма явно ненормальных людей, с описанием снов, видений и другой ерунды.
Просьбы о свидании как с Николаем, а также и с другими представителями дома Романовых были довольно часты. Мотивировки были самые разнообразные: «повидаться, так как состоят в родстве», «услужить, что надо будет» и т. д. Являлись представители Красного Креста от разных дипломатических миссий. Однажды явился даже член генерального штаба сербских войск Мигич для получения личной информации от Николая о мировой войне.
Вся эта свора получала должный отпор от областного Совета и злобно поглядывала на зоркий караул из сысертских рабочих-красноармейцев, расположенных вокруг дома.
Становилось совершенно очевидным даже для широких кругов населения, что монархисты свивали в Екатеринбурге организацию для освобождения Николая, так что областной Совет был однажды поставлен перед фактом возможности неорганизованного, стихийного выступления рабочих с целью расправы над царем и собиравшейся вокруг него кликой. Возмущение рабочих масс очевидной организацией контрреволюции было настолько велико, что в рабочих кругах Верхне-Исетского завода определенно назначался день расправы — праздник 1 мая. Областной Совет, не желая допустить этого неорганизованного выступления, принужден был в этот день организовать бессменное дежурство членов Совета. Впоследствии действительно была установлена связь отдельных представителей Красного Креста с чехословаками.
Рост контрреволюционного движения оренбургского казачества и бунт чехословацких эшелонов, использованных в целях контрреволюции, создали угрозу падения Екатеринбурга, а особенно в связи с приближением фронта и активной работы местных контрреволюционных сил.