– Соловей! – В лесной дом влетел смерд, взлохмаченный и запыхавшийся. – Княжич недобитый вернулся!
– Чего орешь? – отозвался один из лесовиков, бережно подклеивающий перышки к березовой стреле. – Не добили – добьем!
– Так он не калека больше! – Смерд ухватил со стола кувшин с ягодным варом и жадно отхлебнул.
– Вот как? – Вожак лесных разбойников наконец соизволил повернуться к вестнику. – Толком говори, Четверяк.
– Я и говорю. Вернулся. На своих ногах прыгает. Видели его наши. Что будет, Соловей?
– Да ничего, – спокойно ответил тот. – Вот если бы отец его или кто из братьев. Да с войском княжьим, тогда б нам пришлось уйти… на время, пока им по буреломам шастать не надоест. А этот мальчишка… Верно сказано: добьем, если понадобится. Да только зачем? Была у нас сотня русов – по тракту туда-сюда ездить, комаров кормить. Теперь будет сотня и один. Ой, страшно!
Разбойники загоготали.
– Ты мне лучше скажи: что с дичью нашей? Едет кто?
– Едут. – Четверяк уселся на скамью, выдохнул. Слова вожака его явно успокоили. – Шесть возов, при них – четверо стражи. Ну и самих купеческих – около десятка. Груз, говорят, тяжелый…
Моров. Решающее слово
Да, крепость была отстроена на совесть. Повыше прежнего острога и много просторней. В углах башенки, из которых удобно обстреливать тех, кто полезет на приступ.
Еще из-за стены выглядывала увенчанная крестом маковка церкви. Что ж, теперь ее так просто не сжечь.
На четыре перестрела вокруг лес был сведен и желтели стерней скошенные поля. Укрыться возможным нападающим негде, и это хорошо.
А вот распахнутые настежь ворота в крепость, – это уже плохо. И привратной стражи что-то не наблюдается. А уж отсутствие на вышках наблюдателей вообще никуда не годится.
Туда-сюда через ворота сновали веселые и, похоже, пьяные люди. Изнутри доносились взрывы хохота.
– Весело живут! – заметил один из сопровождавших Илью отроков.
Илья не ответил. Послал Голубя вперед, прямо на людей. Смерды сторонились, глядели с интересом… Но и только. Кривичи, которых отец привез взамен прежних обитателей, в лицо Илью не знали.
Посреди просторного двора, вернее, уже не двора, а целой площади, перед новенькой церковью, веселился народ. Пили пиво из котлов, закусывали кто калачом, кто рыбкой или грибочками. Мужчины, женщины, дети. Прямо у паперти несколько смердов, подбадриваемых зрителями, мутузили друг друга. Новый незнакомый батюшка взирал на драчунов благостно, вставши в дверях церкви с кружкой в руке.