-- Да, чтоб тебя! - вопила я, наматывая круги по комнате в одних бусах и черных полупрозрачных стрингах в мелкий красный горошек.
-- Может, это и к лучшему, - вздохнул Франчиас, и поднял рубашку с пола.
-- Стоять! - рявкнула я, заставив глирта удивленно приподнять бровь, - Куда?
-- Хранитель проснулся, Нина. Он не позволит нам переступить черту.
-- Ты, что?! Ты это...- эк меня переклинило, - Только попробуй кинуть меня вот так... как этот...
-- Лассаиндиар?
-- Он самый. Не смей. Иначе узнаешь, какова я в гневе.
Фран улыбнулся.
-- Ты забыла - я уже видел.
-- Ошибаешься. Это были только цветочки.
-- Нина?
-- Не смей уходить. Мы не закончили.
Мужчина потрясенно замотал головой и негромко рассмеялся.
-- Такое у меня впервые.
-- У меня тоже, - буркнула я, и уточнила, - Откуда ты знаешь об Индире?
-- Ящер рассказал.
-- Черт.
Фран подошел, накинул рубашку мне на плечи, и нежно провел пальцами по щеке.
-- И что будем делать? - глаза его мерцали, но уже не так ярко, - Хранитель не отступит. Это его функция - не подпускать других.
-- Он еще плохо меня знает, - усмешка, наверное, получилась еще та.
Мужчина закашлялся и спрятал улыбку в уголках губ.
Я точно знала, что надо делать. Идея зародилась неожиданно, но неожиданней оказалось возникшее чувство уверенности, что все получится, главное не задумываться, что, да как, а действовать.
Я сбегала на кухню за единственной бабушкиной кастрюлей из странного зеленовато-белого металла, которая осталась дома, а не была закинута в сундук. Поставила ее в кадку с ледяной водой, которую притащила из ванной и пододвинула странную конструкцию к дивану. Схватила свою любимую латунную статуэтку девы с гроздью винограда и начала усердно ее жевать. Но не глотала, а выплевывала в латку.
-- Что ты задумала? - застегивая ширинку, заинтересовался Фран.
-- Чав-чав. Тьфу. Сейчас увидишь.
Фран подождал минуту.
-- Только не говори..., - в голосе появилась нотка догадки.
-- Не говорю... Тьфу.
Индир занервничал, почуяв неладное. Мне даже показалось, начал раскаиваться, что влез, куда не следовало. Поздно - я рассердилась.
Дожевав увесистый постамент, я выплюнула последнюю порцию в кастрюлю. И только вознамерилась сунуть руки в латунную жвачку - ладони покрылись мелкими чешуйками серебристого цвета. Вот теперь можно заняться творчеством.
Фран счел, что, несмотря на то, что наш вечер безвозвратно испорчен, ночь еще впереди - поинтересовался, не хочу ли я поужинать. Получив утвердительный кивок, ушел на кухню. Принес две чашки кофе и вчерашнюю запеканку с изюмом и цукатами. Все поставил на стол, и заинтересованно посмотрел на дело рук моих.