Тунгусов снова «погрузился» в волны эфира. Два раза плавно обошел весь любительский диапазон, не встретив знакомых сигналов. На третий — поймал немца. По тону сигналов было видно, что тот уже на другом передатчике.
Связь была поспешной и лаконичной. Немец передал: «Даю схему моей антенны: LMRWWAT. Разберите непременно и сообщите, тогда передам работу по схеме. Повторите, как приняли».
Затем собеседник исчез, не сказав больше ничего.
Минут пять Тунгусов сидел перед таинственными буквами, стараясь разгадать их смысл. Теперь уже было окончательно ясно, что «антенна» — только маскировка. Никаких таких схем и обозначений для антенн в радиотехнике не существует. Он написал отдельно на клочке бумаги: «LMRWWAT» и подошел к Федору.
— Вот, Федя, новая задача! Это шифр. Вернее, это ключ к шифру какого-то сообщения, которое будет получено, как только мы разберем ключ.
Федор долго смотрел на буквы.
— Ничего не понимаю, — сказал он наконец.
— Я тоже, — задумчиво отозвался Тунгусов.
* * *
В эту ночь Николай Тунгусов долго не мог уснуть. Нет, не посещение «комиссии», не судьба его радиотелефона, даже не таинственная радиограмма немца взбудоражили его. Встреча с Федором — первым в его жизни, да и единственным, по-настоящему близким другом, — оказалась событием, значение которого он ощутил только теперь, оставшись один.
В его жизнь вошло что-то большое, всепроникающее, что уже было когда-то давно, но потом растаяло и забылось.
Давно — это отрочество. Нерадостное, голодное, порой страшное. В те годы бушевал вихрь гражданской войны, поднявшийся на огромной части земного шара. Вихрь этот сорвал, как песчинки, со своих мест людей, закрутил их в пространстве; одних вымел совсем за пределы страны, других поднял, рассыпал кого куда… Годы потом люди искали людей.
Вихрь унес и засыпал где-то землей отца. Старшего брата Никифора забросил в Москву на завод, он стал единственным кормильцем семьи. Николай с больной матерью остался в нищей волжской деревушке.
В мельчайших подробностях вспоминал сейчас Николай это начало своего пути в жизнь.
…Вечереет. Стоит он, двенадцатилетний, босоногий парнишка у низкого оконца в родной своей избе и сучит леску из конского волоса: завтра на заре — рыбу удить в Волге. Рядом на скамье сидит мать, усталая, мрачная, молчаливая; он ловит ее тревожный взгляд и знает ее мысли. Уже месяца два нет ни вестей, ни денег от Никифора. Что с ним? Как жить? Если что случилось, — конец…
Николка парень вдумчивый, серьезный. Мать ему жалко, но ее тревоги он не разделяет. Что попусту волноваться? Ничего неизвестно… Для него, Николки, сейчас важно другое: завтра постараться не проспать зарю, наловить побольше, часть обменять на хлеб… Да что там, в крайнем случае пескарей десятка три-четыре он всегда нахватает. Много ли нужно на двоих-то!..