– Совершенно очевидно, что военные действия сторонников Франции, когда она заняла Неаполь, и их союзников, среди которых выделяются Орсини, отняли у нас многих клиентов, – заключил Никколо, перечислив целый ряд событий. – Однако действия Священного Союза, созданного Папой для противодействия французам, и в особенности события, связанные с именем испанского генерала Гонсало Фернандеса де Кордовы, способствовали тому, что люди вдруг проявили интерес к чтению и лавка наполнилась клиентами.
Жоан рассмеялся.
– Совсем не обязательно было оперировать таким количеством цифр, событий и дат, чтобы прийти к подобному выводу.
– Однако есть еще один немаловажный фактор, значимость которого для этого заведения неуклонно возрастает.
– И что же за фактор?
– Ваша супруга. Постепенно Анна превратилась в одну из самых привлекательных женщин города, и для многих дам она является иконой испанского стиля в Риме, ее считают даже элегантнее Санчи и Лукреции. Синьоры, посещая лавку, чувствуют себя здесь весьма уютно, и эти встречи пользуются неизменным успехом.
Жоан кивнул. Он и сам это прекрасно знал. Успех Анны вызывал у него противоречивые чувства: смесь гордости и предубеждения; для него его жена была прекраснейшей в мире, и он предпочитал, чтобы другие мужчины не восхищались ее красотой и грацией так откровенно. Он ощутил колику в животе, вспомнив герцога Гандийского и разговор с Микелем Корельей. Хуан Борджиа стал главой клана каталонцев, и лавка Жоана, как доказал только что Никколо своими расчетами, полностью находилась в его руках. Жоан решил открыться другу.
– Вы знаете, что я обедал с Микелем Корельей.
Никколо кивнул.
– То, что произошло на днях между Анной и герцогом Гандийским, очень обеспокоило меня, и я не мог ждать, когда Микель посетит нас. – Жоан почувствовал, как от воспоминаний у него начинает закипать кровь. – Я попросил его о помощи, но вместо этого услышал совет, смысл которого заключался в том, что я должен смириться и искать выгоду в сложившейся ситуации.
– Что ж, эта лавка уже сама по себе является привилегией, которую Борджиа вам предоставляют, – ответил флорентиец.
– Прежде я оторву ему голову! – вскричал Жоан раздраженно. – И к черту лавку!
– Взвешивайте ваши слова, прежде чем произнести их, Жоан, – сказал Никколо озабоченно. – Думаю, вы не все знаете из того, что говорят о нашем друге Микелетто.
– И что же о нем говорят?
– Что его главной добродетелью является преданность. Это цепной пес, безраздельно преданный Борджиа. И он способен убить человека, а потом спокойно спать, как это делаете вы, убив, например, блоху. Он ни секунды не колебался, когда расправился со старыми товарищами по оружию, которых до того, как он решил, что они предали Папу, считал своими близкими друзьями.