Когда 24 августа Риббентроп покидал Москву, ему казалось, как сам он утверждал в предсмертных записках, что «желание Сталина и Молотова прийти к взаимопониманию с Германией в тот момент было искренним. Когда я докладывал Адольфу Гитлеру о московских переговорах, у меня сложилось впечатление, что и он, безусловно, воспринял этот компромисс с- Россией всерьез».
Может быть, Риббентроп действительно тогда так думал. А может, просто хотел продемонстрировать свое миролюбие. Но ни Сталин с Молотовым, ни Гитлер ни тогда, ни позже не помышляли о сколько-нибудь длительной дружбе друг с другом. Они лишь собирались овладеть наиболее выгодными позициями для грядущего столкновения.
Секретные протоколы к пакту Молотова — Риббентропа и последующему советско-германскому договору о дружбе и границе стали одним из самых тщательно охраняемых секретов советской власти. Ведь само их наличие компрометировало Сталина и Молотова как поджигателей Второй мировой войны, наряду с Гитлером и Риббентропом. Правда, секрет удалось сохранить недолго. В 1945 году микрофильм с протоколами был захвачен западными союзниками, а затем опубликован в сборнике «Нацистско-советские отношения». Москва объявила немецкий текст протоколов фальшивкой, но на Западе ей никто не поверил. Тем не менее и после этого советские оригиналы секретных протоколов оставались тайной за семью печатями, причем особенно волновался Молотов, возможно опасаясь, что кто-нибудь из коллег по Политбюро использует протоколы как компромат против него лично, заявив, например, что протокол он подписал самовольно, без санкции Политбюро и Сталина. Тем самым Вячеслава Михайловича могли сделать «козлом отпущения» в щекотливом деле о секретных протоколах, чтобы хоть частично реабилитировать советское государство в глазах западных партнеров.
Как вспоминал бывший помощник Михаила Горбачева Валерий Болдин, возглавлявший Общий отдел ЦК КПСС, «смерть Сталина сняла ограничения на доступ членов Президиума ЦК к документам его архива. Еще не состоялись похороны вождя, а Хрущев, Маленков, Берия, Молотов и другие помчались в кремлевский кабинет и вскрыли его личный сейф. В этом сейфе было, как мне рассказывали, много любопытного. Члены Президиума ЦК быстро разобрали бумаги, которые имели отношение лично к ним. Молотов среди прочего изъял и подлинники секретного протокола. С 1953 года они находились в его личном сейфе. И только после освобождения от должности министра иностранных дел он переправил их в ЦК КПСС, и они попали во второй сектор Общего отдела».