Один старик с Памира, то ли шейх, то ли, как у них говорят, пир, в общем, большой авторитет в своем мусульманском сообществе, сказал мне:
– Служи людям – это вечное. А государства, идеи, деньги, слава – это все дым. Вон председатель колхоза, бился всю жизнь, старался, ночей не спал, а пришел преемник – все порушил. Так, что он – зря старался? Вокруг него жили люди, он помогал им, пока мог, они благодаря его заботам хорошо получали, хорошо отдыхали, воспитывали детей. Вот в чем его жизнь, его заслуга. А не в развалившемся, в конце концов, колхозе. Твоя ведь служба тоже не в отчетах и служебных показателях.
Прав был старик. Подаренные им четки я до сих пор храню, как реликвию.
Я перевернул страницу и приступил к чтению очередной шпионской истории. Дело происходило в 1929 году. Английская разведка при помощи своих польских союзников всеми силами пытается собрать материал о советско-германском сотрудничестве в сфере химических вооружений. И объектом особого внимания является куйбышевский регион. Именно здесь в Чапаевске находится загадочный завод Берсоль, а в районе Хвалынска полигон «Томка», на которых и ведутся секретные работы. Только добраться до них не удается никак.
И вот в Варшаве появляется некий Мильский. Дореволюционная биография этого человека до крайности темна. Германский подданный, выходец из Познани, он появился в Самаре перед первой мировой войной. Хорошо владел автогенной сваркой и вызывал устойчивое подозрение у соответствующих органов военной выправкой и интересом к оборонным объектам. Но, не пойман – не вор. Тем более, что вскоре грянула революция и не стало ни органов, ни объектов. Пан Мильский надолго застрял в России. И вот объявился в Польше. Да не где-нибудь, а во втором отделе Генштаба. В разведке. Приехал в отпуск, повидать познаньскую родню.
Он предложил организовать сбор данных с помощью созданной им разведсети, состоящей из трех человек: Короткова, Караваева и Клюге. Резидентура получила кодовое наименование «Барнаба». Почему Мильский так надеялся на этих людей неизвестно. Только Клюге сразу отказался от сотрудничества с иностранной разведкой, а Караваев, так и вовсе пошел в ГПУ. В общем, ничего путного из этой шпионской операции у поляков с англичанами не вышло. Мильский успел унести ноги за кордон, а о дальнейшей судьбе Короткова книжка скромно умолчала. На дворе стояли уже тридцатые годы и вряд ли его за все вышеизложенное накормили шоколадками.
Я уже перешел к следующему очерку. Но меня не покидало ощущение, что я пропустил нечто важное. Стал внимательно просматривать снова и сразу наткнулся на нужное место. Вот оно. В биографии несостоявшегося агента польского генштаба Клюге мелькнула строка. До революции служил управляющим у крупной помещицы британской подданной Пейм-Френч. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, кто скрылся под этим псевдонимом!