Правда, конечно, этим действительным преимуществом старости всякий пользуется все-таки лишь в меру своих интеллектуальных сил, т. е. выдающиеся головы — больше всех других; однако в меньшей степени оно несомненно достается каждому человеку. Только крайне убогие и пошлые натуры продолжают быть в старости столь же общительными, как и раньше: они становятся в тягость обществу, к которому более не подходят, и в лучшем случае добиваются лишь того, чтобы их терпели, — тогда как, бывало, их искали.
В указанном обратном отношении между числом наших лет и степенью нашей общительности можно также усмотреть еще и телеологический смысл. Чем человек моложе, тем больше он еще нуждается во всякого рода наставлении: так вот, природа обрекла его на взаимное обучение, через которое проходит каждый в общении с себе подобными и по отношению к которому человеческое общество можно бы назвать большим Белль-ланкастеровским учебным заведением: ведь книги и школы — средства искусственные, удаленные от плана природы. Весьма целесообразно поэтому для человека посещать естественное учебное заведение тем прилежнее, чем он моложе.
«Нет счастья, безупречного во всех отношениях», — говорит Гораций, а по выражению индийской пословицы, «нет лотоса без стебля»: так и одиночество, наряду со столь многочисленными выгодами, имеет также и свои маленькие невыгоды и неудобства, которые, однако, ничтожны в сравнении с тем, что мы терпим в обществе; поэтому, у кого есть за собой какое-либо достоинство, тому всегда легче будет обходиться без людей, чем с ними. — Впрочем, среди этих невыгод есть одна, которую не так легко сознать, как остальные. Она заключается вот в чем: как благодаря, постоянному пребыванию дома наше тело становится столь восприимчивым к внешним влияниям, что заболевает от всякого холодного ветерка, точно так же при постоянной замкнутости и одиночестве душа наша приобретает такую чувствительность, что незначительнейшие случаи, слова, даже, пожалуй, одна игра чужой физиономии способны обеспокоить, задеть или оскорбить нас, — между тем как тот, кто все время остается на людях, не обращает на подобные вещи никакого внимания.
Кто же теперь, особенно в более юные годы, хотя справедливое отвращение к людям уже часто заставляло его искать одиночества, не в силах, однако, долго сносить его безлюдья, тому я советую привыкать брать с собой в общество часть своего одиночества, т. е. учиться и в обществе быть до некоторой степени одиноким. Он должен для этого не сообщать немедленно своих мыслей другим, а с другой стороны, не придавать большого значения тьму, что говорят они; надо, напротив, не ждать от них многого в моральном и интеллектуальном отношениях и по-; тому воспитывать в себе то равнодушие к их мнениям, которое является вернейшим средством всегда обнаруживать достохвальную терпимость. Тогда, пребывая среди людей, мы все же не будем так всецело поглощены их обществом, а получим больше возможности сохранять по отношению к ним чисто объективное положение: это предохранит нас от тесного соприкосновения с обществом и потому от всякого загрязнения или даже оскорбления. У нас есть даже хорошее драматическое изображение такой ограниченной или огражденной общительности в комедии Моратина «Кофейня, или Новая комедия», именно в действующей там фигуре дона Педро, особенно во второй и третьей сценах первого акта. В этом смысле общество можно сравнить также с огнем, у которого умный греется в надлежащем отдалении, тогда как дурак прямо суется в него, чтобы потом, обжегшись, бежать в холод одиночества и жаловаться на то, что огонь жжет.