Гучко будто ударили дубиной в живот. Причем здоровенной такой дубиной, потому что отбросило Юрия Игоревича метров на пять. Но он не упал. Зрители, на которых снесло многопудовую тушу Гучко, упасть ему не дали… Но не из соображений гуманности. Мясистые ручищи Юрия Игоревича оказались жестоко вывернуты, а сам он согнулся едва ли не пополам… И опозорился. Желудок подвел: сметнул на ноги весь в охотку умятый ужин.
– Как с ним поступить, госпожа? – поинтересовался один из тех, кто заломал Гучко руки.
Блондинка не ответила. Аккуратно, чтоб не вступить в блевотину, приблизилась к согнутому болью и местными жителями банкиру. Ухватила за редеющую шевелюру:
– Мальчик с вами был, вихрастенький такой, – сказала она. – Что с ним?
Перед глазами Гучко плавала муть. Воздух никак не хотел вдыхаться, нутро корежило от боли, но он могучим усилием воли сумел-таки выдавить из себя грязное ругательство.
Пальчики разжались, и голова Юрия Игоревича вернулась в исходное положение. Блондинка достала платочек, вытерла руки, улыбнулась кому-то и двинулась дальше.
– Так что с ним делать, госпожа? – крикнули ей вслед.
Красавица остановилась.
– Новичок. В сути не гнилой, но воспитан дурно, – проговорила она задумчиво, будто разговаривая сама с собой. – Плети не пойдут ему на пользу. Еще более ожесточат. Но наказать необходимо. Что скажете, игроки?
– На общественные работы! Пусть сортиры чистит! – крикнул кто-то.
– Это ж новичок! – возразили крикуну. – Он, может, уже завтра в миру будет. Что у него от Игры останется? Сортиры?
– Госпожа, что скажете? – спросил один из тех, кто держал. – Если высечь нельзя, может, просто рожу ему начистить?
– Сами решайте, – заявила красавица. – Только без членовредительства. Я его прощаю.
И ушла.
– Госпожа тебя простила, ты рад? – поинтересовался тот, что выкручивал правую руку Гучко.
– А не пошел бы ты…
– Госпожа его простила, – подхватил второй. – А мы – нет. Так, игроки?
Его поддержали дружным ревом.
– Раз он сортиры чистить не может, пусть там поплавает! – предложил кто-то.
– Порву на хер! – захрипел Гучко, но его протест потонул в радостном гомоне.
И Юрия Игоревича поволокли.
И действительно скинули в нужник.
И оставили там.
* * *
Гучко повезло. Если подобное можно назвать везением. Сортир оказался неглубокий, выбраться из ямы не составило труда. Злющий, скрипя зубами от нестерпимого унижения, банкир поплелся к озеру. Ему поспешно уступали дорогу. Показывали пальцами. Награждали унизительными эпитетами. Надо полагать, история его физического и нравственного падения уже распространилась по базару. А ведь как хорошо начинался день! Какие перспективы открывались!..