– Ты оглох, сотник? – Духарев немного повысил голос. – Убей его!
– В-воевода… За что? – Велим неуверенно потянулся к мечу.
Пересол схватился за свой меч много быстрее, но обнажить его не успел.
Духарев не смотрел на Пересола – взгляд воеводы был устремлен на Велима. Но, услышав звук извлекаемого меча, Сергей, не вставая, левой рукой вырвал из ножен саблю, хлестнул не глядя – и голова Мышова стражника слетела с плеч. Кровь брызнула вверх. Мышата открыл рот – закричать… И увидел кончик сабли у своего глаза. Воевода уже стоял на ногах, глядел на него сверху – вдоль чуть изогнутой дорожки темного узорчатого металла, выкованного мастерами далекого Дамаска.
– Ни звука, – произнес воевода негромким, но очень страшным голосом. – Ни звука, купец!
И вопль: «На помощь!», рвавшийся из груди Мышаты, умер, не родившись.
– Велим, – так же негромко сказал воевода. – Я хочу, чтобы в этом доме умерли все, кто носит меч.
– Воевода… Я не понимаю… – Велим смотрел на мертвого Пересола. – Это же наши…
– Нет, Велим. Это не наши. Наши – это ты и мои гридни, которыми ты командуешь. Ваши мечи принадлежат мне, и твой долг – повиноваться.
– Велим… – начал Мышата.
Но поучаствовать в разговоре у него не получилось. Кончик клинка коснулся его века. Глаза и рот Мышаты закрылись одновременно.
– Вас меньше, – сказал Духарев. – Но я знаю: вы справитесь.
Велим кивнул. Он тоже знал, что они справятся. Любой гридень из ближней дружины воеводы стоил двух таких, как Пересол. Сотник молча повернулся и вышел.
Духарев услышал его свист. Сотник созывал гридней. Через минуту в усадьбе Мышаты началась резня.
Сам же хозяин, багровый, трясущийся, сидел в удобном византийском кресле и проклинал тот день, когда впервые увидел Людомилу Межицкую.
«Надо было убить ее сразу, – думал Мышата. – Сразу, как только она оскорбила меня отказом. Сразу…»
Самого себя Мышата не мог обмануть, как ни старался. Он приказал убить боярышню не только потому, что она прельстила Серегея и разрушила его семью. Было еще кое-что…
– Я дам тебе еще одну попытку, – воевода говорил громко, чтобы перекрыть звуки того, что происходило в доме. – Расскажи мне всё, купец. И в память о том, что мы когда-то были братьями, я не стану тебя убивать. Но если ты солжешь, я вырву тебе язык. А теперь говори, купец! Я слушаю…
И Мышата начал говорить. А начав, уже не мог остановиться. И выболтал то, что касалось уже не только Сергея, но и всех русов. Михаил-Мышата играл на обе стороны. И остался бы в выигрыше, кто бы ни победил. Узнай об этом Святослав, не сносить купцу головы.