– Правду,– неохотно согласился городской старшина.
– А я говорю – в огонь кощуна! Иль кровь ему на священном месте отворить! – закричал жрец, вскакивая.– Накличешь беду, воин!
– Может, себе его возьмешь? – спокойно спросил Скольд.
– Мой господин крови не радуется.– Дед тут же успокоился и сел на место.
– Это мы знаем,– сказал один из княжьих воев.– Твой господин иное любит, да мы слыхали, чужак и в этом не промах.
Присутствующие заухмылялись. Напряжение в зале чуточку спало.
Серега, который все это время лихорадочно думал, как вывернуться из ситуации, кажется, отыскал лазейку.
«Была не была! – подумал он.– Терять мне нечего. Сожгут, зарежут или в рабство продадут. Хрен редьки не слаще!»
– А можно мне сказать? – крикнул он.
– Твоя вина установлена! – отрезал Скольд.
– А я не о моей вине говорить хочу!
– О чьей же?
– О твоей! – дерзко бросил Духарев.
В зале на несколько мгновений стало совсем тихо.
– Что ты сказал? – грозно сдвинув брови, осведомился наместник.
– Ты слышал! – с вызовом заявил Сергей.– Дашь мне говорить или как?
И как в их первую встречу, уловил в глазах воина нечто вроде одобрения: любил Скольд отвагу.
Горазд шевельнулся, порываясь что-то сказать, но не рискнул.
– Говори! – сурово произнес наместник.
– Помнишь ли ты, грозный в битве любимец великого Перуна, как я к тебе пришел однажды проситься в гридни? – спросил Серега.
«Грозный в битве» и прочее пришло ему на ум только потому, что он понятия не имел, как следует обращаться к военному вождю. А уж про Перуна он ввернул, чтобы опровергнуть Гораздово обвинение в богохульстве.
– Помню,– кивнул наместник, не догадываясь, куда клонит Духарев.– Только какой из тебя гридень! Смех один!
– А что ты мне сказал, бесстрашный сеятель вражьих погостов, помнишь?
– Ну речет! – вполголоса произнес один из княжьих воев другому.– Чистый нурман!
– Что я тебе сказал? – нахмурился Скольд, пытаясь вспомнить, что он такое наговорил чужаку. Нет, не вспомнить. Только ему и дел, что разговоры свои со всякими бродягами запоминать!
– А сказал ты мне так, гроза недобрых гостей… – Духарев сделал торжественную паузу: – «Иди-ка ты лучше на торгу народ веселить!» Не помнишь?
– А-а-а… – Лоб Скольда разгладился: он тоже вспомнил.– Да, я так сказал.
– И от слов своих не отказываешься?
– Я от своих слов не отрекаюсь, чужак! – Наместник снова грозно сдвинул брови.– Дальше говори, если есть что сказать.
– А я все сказал,– Серега изобразил крайнюю наивность.– Ты велел – я и пошел. На торг. Народ веселить.
Купец Горазд задрал бородищу и стукнул себя по колену: до него дошло.