– По-видимому, вы имеете другое мнение на этот счет, матушка? Выскажите нам его, ваши советы бывают порою весьма мудрыми.
– Король Гуго не сделает того, о чем вы его просите, – в мертвой тишине ответила Адельгейда.
– Я не прошу, я приказываю!
– Тем более.
– Но почему? Он посмеет не подчиниться воле императора?
– Он сделает это ради вашей же безопасности. Номинально Гуго вассал империи, на деле же – суверен. Дела в своем королевстве вершить ему. Он не казнит своего любимца, а ваш приказ внесет лишь раздор в отношения с франкским королем.
Феофано почувствовала, что готова взорваться гневом. Ей посмели перечить! И она должна была тотчас ответить, но, как всегда – властно, с позиции силы. Она попыталась совладать с собой и понять, что мешает ей успокоиться. Придворные – вот причина! В их присутствии она обязана говорить и действовать жестко и властно, дабы внушать к себе надлежащее почтение и страх. Но это значит вновь обострить и без того натянутые отношения со свекровью.
– Пусть выйдут все, кроме императора! – приказала Феофано.
Придворные удалились. Теперь свекровь, невестка и маленький Оттон остались одни.
– Вы сказали «любимца»? – чуть нахмурившись, спросила Феофано.
– Однажды во время купания на реке сын Гуго, юный Роберт, стал тонуть. Королю франков никогда бы уже не увидеть его, если бы не этот человек. Он бросился в воду, вытащил мальчика и вернул к жизни. С тех пор король ему обязан. Но мало того, что этот человек стал любимцем не только его, а и всего двора, он приходится родственником королю, а Роберт – его троюродный брат.
– Откуда вам известно?..
– Мне доложили об этом сведущие люди.
Этим «сведущим» человеком был Герберт Орильякский.
– Я не знала этого, – негромко проговорила Феофано. – И это меняет дело.
– Не только меняет, но и отменяет, – продолжала Адельгейда. – Я скажу теперь самое главное, о чем вы и сами могли бы догадаться. Если вы будете досаждать королю, настаивая на решении, которое только что огласили, нам грозит кровопролитная война.
– Война?! Но мы не можем воевать, империя слаба, бесконечные распри с последними Каролингами истощили ее силы. Да и о чем вы? С кем война? Ни Лотаря, ни Людовика больше нет…
– С Францией и Нормандией. С Гуго и Ричардом. Они давно друзья и оба нанесут сокрушительный удар. Эти два колосса раздавят Германию!
– Но Ричард! Какой ему резон? Лишь из чувства солидарности?..
– Если бы только это, возможно, он и не стал бы ввязываться в драку.
– Значит, есть еще причина? Какая же?
– Человека, о котором мы с вами говорим, зовут Можером. Он граф Нормандский. И Ричард – его отец.