– А, Ганнибал, дружище, – сказал он с неожиданной теплотой, но глаза были по-прежнему холодны. – Куда путь держишь?
– С добрым утром, Лужа, – сказал Ганнибал с язвительной улыбкой. – Мы в гости к Кинги. А ты обратно? Там же должна быть важная встреча в полдень. Как же они без тебя?
– Знаешь, дорогой Ганнибал, без любого из нас можно обойтись. Но я там появлюсь. Такая досада, забыл кое-какие бумаги, вот и возвращаюсь за ними, – сказал Лужа и перевел взгляд на Питера. – А вы, надо полагать, мистер Флокс, новый помощник Ганнибала? Очень приятно, меня зовут Мурамана Лужа. О, я хорошо знаю вашего дорогого дядюшку! Как я рад вас видеть! Простите, но из-за этих огромных колес – тоже выдумка нашего обожаемого монарха, которому не откажешь в чувстве юмора! – я не могу пожать вам руку и поприветствовать вас как следует. Ну ничего, в следующий раз обязательно!
Он помахал тонкой ручонкой, и его тележка умчалась вдаль.
– Черт возьми, – сказал Питер, – какое отвратное создание! Даже если бы я ничего не знал о нем, все равно сказал бы, что он омерзителен! Один его вид отравляет все вокруг. А с виду такой смирненький: представьте себе, что вы перевернули большой камень и обнаружили затаившегося под ним якобы безобидного, а на деле ядовитейшего скорпиона!
– Совершенно верно, – согласился Ганнибал. – Ну, теперь убедился, каков он? Лисица в курятнике, кошка в голубятне и жук-древоточец в деревянной стене – все в одном лице. А что, он и вправду знаком с твоим дядюшкой?
– Дядюшка ничего не рассказывал мне о нем, – ответил Питер.
– Хм… Это любопытно. Оч-чень любопытно, – сказал Ганнибал и, развалившись, надвинул на глаза свой фантастический шлем и уснул.
Дорога все петляла и петляла вокруг Дзамандзара и наконец устремилась на мыс, возвышавшийся над Заливом пересмешников. Рикши подкатили к воротам из кованого железа с гербом Зенкали – дельфин и птица-пересмешник по обе стороны дерева амела. Две кордегардии охраняли въезд в королевскую резиденцию; при них неотлучно находились два высоченных солдата-зенкалийца, одетых в желтые, расшитые золотом куртки и черные брюки; на головах у них красовались большие белые тропические шлемы, из которых торчали, грациозно изгибаясь, страусовые перья. Правда, они не производили того величественного впечатления, какое должны были бы производить защитники отечества, поскольку один сидел на корточках и метал кости, а другой задумчиво ждал результата. Ружья, давно бывшие без дела, мирно покоились в стенах кордегардий. Но как только рикши завернули за угол, часовые тут же бросились за ними, и когда повозки подкатили к воротам, оба уже, как положено, с ружьями на плече старательно маршировали на месте.