Ошибке, которую он совершил по собственной вине.
И вот наказание за нее.
Он пришел на помощь Элли, считая, что должен спасти ее от бандитов. Теперь же он знал, что его обманули, а его дочь принимала участие в гнусном мошенничестве и не испытывает никаких сожалений по этому поводу.
Том посмотрел на дверь, захлопнувшуюся за Элли.
– Мне очень жаль, – сказала Инна.
Репортер покачал головой.
– Я сам во всем виноват.
– Между вами многое произошло.
– Больше, чем осознает каждый из нас.
– Она вернется к Захарии Саймону, – сказала Третьякова.
– Он завладел ее разумом.
– Она забрала с собой то, что ты ей дал.
Том кивнул.
– Записка предназначалась для нее.
Инна недоуменно посмотрела на него.
– Я перепечатал записку отца перед тем, как прилетел сюда, опустив ряд важных мест, – объяснил ее коллега. – Я не знал, что произойдет, когда я окажусь здесь, но постарался предусмотреть самые разные варианты. Каждый хороший репортер должен уметь обдумывать развитие ситуации заранее.
Женщина улыбнулась.
– Я помню это правило. И рада, что ты тоже его не забыл.
– Я все еще жив.
Эти слова Саган произнес вполне осознанно.
– И что ты намерен делать?
– Совсем не то, что сказал Элли.
Захария смотрел вслед послу, быстро покинувшей сад Шенбрунна. После восьми часов спустились сумерки, солнце спряталось за горизонт, и стало прохладно.
Совершенно неожиданный поворот.
Нужно приказать Роче, чтобы он проверил мусорный контейнер.
Но Саймон знал, что израильтянка сказала правду.
Его мало интересовала политика. Он ни разу не видел, чтобы из этого сложного процесса получалось что-то разумное. Бесконечные разговоры, ведущие к ослабляющим страну компромиссам, направленным только на то, чтобы выиграть очередные выборы. Захария же хотел результатов, а не голосов избирателей. Действий, а не болтовни. Изменений нынешнего порядка.
Секретность была его союзником.
Но не теперь.
По крайней мере один человек разделял его взгляды.
В кармане Саймона завибрировал телефон.
Он посмотрел на дисплей, но на нем не отобразился номер. Значит, звонил Роча, и поэтому он решил ответить.
Но голос, который он услышал в трубке, принадлежал не Роче:
– Сеньор, вас беспокоит Матео, с Кубы.
Это имя австриец знал.
– Это Захария, Матео, – сказал он. – Buenos tardes[13].
Лишь после этого он сообразил, что на Кубе сейчас полдень. Хранитель музея уже очень давно ему не звонил.
– Сеньор Саймон, у нас проблема, – сказал Матео.
Захария выслушал доклад о том, что чернокожий по имени Бене Роу и белый по имени Халлибертон пришли в музей с целью изучить его архивы. Австриец был доволен, что хранитель выполнил отданные ему инструкции: немедленно информировать его обо всех, кто интересуется архивными документами. Их обнаружил его дед, а отец защитил, сделав взнос, позволивший открыть в городке музей. Так кубинские евреи создали на острове нечто важное – и все получилось.