— Не прогоню.
— Даже если попросишь, не уйду, — продолжала шептать, никак не могла остановиться.
— Не попрошу, — уверенно заявил Кир.
Она вцепилась в его плечи с такой силой, что у него вполне могли остаться синяки, не будь он в куртке.
— Не отпущу, больше никуда не отпущу.
— Не отпускай, — нежно прошептала. Легким поцелуем дотронулась до его шеи единственное открытое место, куда могла сейчас дотянуться, зарылась пальцами в его волосах. Кир тут же ослабил хватку, пригнулся к Ягодке, накрыл ее губы своими. Целовал, как одержимый, пытался хоть немного быть нежным. Но не получалось. Совсем не получалось. Руки уже переместились вниз, прошлись вдоль спины и обратно. Не прерывая поцелуя, попытался стянуть с Ягодки плащ, но пуговицы не поддавались в спешке. Только с третьей попытки удалось избавить ее от этого куска ткани. Прерывисто дыша, сбросил кожаную куртку на пол, поднял Ягодку на руки, перехватил поудобнее, а она дернулась, будто от удара. Зажмурилась, с трудом перевела дыхание и, стиснув зубы, прошептала:
— Отпусти.
Кирилл замер в недоумении, так и не разжимая рук. Она повторила тихо, но отчетливо, уже глядя ему в глаза:
— Кир, отпусти, — произнесла практически по слогам. Вспышка боли обожгла, отрезвила сознание, тут же пришло понимание: «Нельзя. Нельзя сейчас. Потом». — Поставь меня.
Лавров выполнил просьбу.
— Что случилось? — сдавленно спросил он.
— Больно, — честно призналась.
— Где болит?
Смородина слабо улыбнулась, пытаясь успокоить Кирилла.
— Сейчас нигде, — тихо ответила, — просто ты случайно задел поврежденную кожу.
— Прости. Покажи где. Дай посмотрю.
Ксюша расстегнула широкие брюки, спуская мягкую ткань вниз.
— Вот, — указала ладонью на бедро, провела рукой по воздуху вниз к колену, — немного обожглась.
Кир ошарашенно смотрел на нежную кожу, усыпанную пятнами разного размера. Ужаснулся. Чувство вины затопило с головой. Не уберег. Не защитил. Бедная его девочка.
— Что случилось? — в очередной раз задал вопрос.
— Ничего страшного. Чай неудачно попила, — небрежно отмахнулась Ксюша, пытаясь придать тону легкость, — так что с этим, — указала взглядом на явный признак его возбуждения, — придется подождать. Прости.
Вместо ответа он взял ее за руку и повел в комнату. Опустился в кресло, усадил Ксюшу себе на колени. Осторожно. Стараясь не задеть ожоги. Взял ее лицо в ладони, принялся целовать: губы, лоб, скулы, брови.
— Я виноват перед тобой. Прости. Прости — шептал между поцелуями.
— Я обидел тебя, — начал нелегкий для себя разговор. Пытался подобрать нужные слова, но они почему-то никак не шли на ум. Только Ксюше они и не нужны были, она и так всё понимала.