Мама побегала еще немного по комнате. Переодела кофточку. У нее такая привычка — утром обязательно два раза переодеваться. А потом ушла.
И тут зазвонил телефон. Длинный, продолжительный звонок междугородного телефона. Ольга Андреевна решила, что это звонит ее сын, и бросилась к аппарату. Но оказалось, что это папа.
— Мама уже ушла,- сказал я.
— Какая жалость! — ответил папа. — Ну, ты ее поздравил?
— Конечно,- сказал я.- Поздравил.
— Что ты ей подарил? — опросил папа.
Слышно было, как назло, очень хорошо. Когда где-нибудь в кино или в театре изображают телефонный разговор, то обычно бывает плохо слышно и артисты кричат во все горло и путают слова, и от этого выходит всякая путаница. А тут было слышно превосходно.
Но я все же притворился, что не расслышал вопроса.
— Что?-крикнул я.- Не слышу, повтори еще раз.
Рядом стояла Ольга Андреевна, а папа так заорал в трубку, что не только я или Ольга Андреевна, а прохожие на улице могли услышать его голос.
Прижал трубку к уху изо всех сил, несколько раз «чтокнул» и, не слушая папу, повесил трубку.
Телефон зазвонил снова.
— Не вешайте трубки, — сказала телефонистка.- Разговор не окончен.
— Ничего не слышно,- ответил я.
— Нет, слышно,- сказала телефонистка.- А если вы глуховаты, позовите кого-нибудь с нормальным слухом.
Тут ворвался папин голос. Он сказал, что ничего подобного — его сын совсем не глухой, а их телефон работает неважно.
— Папа,- сказал я,- теперь я тебя слышу хорошо.
— Ну, что же ты купил маме?
— Ничего.
— Ничего? — удивился папа.- Зря я на тебя понадеялся. А почему ты, собственно, ничего не купил?
— У меня нет денег.
— Как — нет? Ты их потерял?
— Не потерял, а нет.
Хотел ему все объяснить, но по телефону это трудно.
— Ну, понимаешь…- Надо было какого отделаться, и я сказал: — Проел на мороженое.
— Так,- оказал папа.- Силён мужик.- Помолчал.- Обидно, что ты меня подвел.
Папа не попрощался со мной и повесил трубку.
Никогда он не кричал и не ругался на меня и даже никогда не сердился. Такой он был человек. Всегда говорил про меня: «Мал еще, вырастет-поймет». А тут ничего такого не сказал, повесил трубку, и все.
День был скучный. В школе я ни с кем не разговаривал. А если ко мне кто-нибудь приставал, огрызался. Хотелось поругаться.
Вечером некуда было деваться. А мама все время спрашивала, почему я такой грустный.
Тоска заела меня просто смертельная. Оделся и вышел.
У староарбатского метро остановился и купил себе мороженое. Весь рубль проел на мороженое. Последний папин рубль. Меня прямо тошнило от этого мороженого. А я ел и ел, не знаю почему. Вероятно, от одиночества и от жалости к себе хотел все свои внутренности заморозить.