.
Венделин не забыл доброту и приветливость хозяйки, когда они с Иоганном только что прибыли в город. Поэтому, когда Люссиета поправилась и он смог думать о других вещах, то попросил Бруно отнести Катерине ди Колонья один том в подарок. Отпечатанный не на веленевой или дорогой плотной бумаге, он не был запредельно роскошным. Бумага была хорошей и простой, твердой и полупрозрачной, словно косточки молодой женщины, да еще из первой партии основного прогона (то есть до того, как краска начинает понемногу размазываться). Раскрасить в ней заглавные буквы Венделин попросил самую проворную монахиню, а обложка была сделана из обработанной телячьей кожи, дубленной с ляпис-лазурью и украшенной тремя полудрагоценными камешками. Работа заняла два месяца, так что к тому времени, когда книга оказалась у него на столе, Венделин уже почти забыл, для чего заказывал ее.
Это жена предложила, чтобы отнес ее именно Бруно. Она даже преодолела свою апатию настолько, что заявила: Катерина и Бруно непременно должны свести знакомство. Венделин и не подумал возражать: ему было приятно, что он может удовлетворить хотя бы такое ее желание. Благоразумие, порожденное застенчивостью, удержало его от того, чтобы объяснить мотивы своей жены редактору.
– Отнеси ее в «Стурион», – попросил он Бруно. – Что-то ты бледно выглядишь, и небольшая прогулка на свежем воздухе пойдет тебе на пользу.
До Бруно, конечно, доходили рассказы о красоте Катерины ди Колонья, хотя сам он еще никогда ее не видел. Ему было любопытно взглянуть на ее лицо, которое, по слухам, светилось самым загадочным образом, – хотя он и не ожидал увидеть ничего особенного. Говорили, что глаза ее цветом могут поспорить с обложкой книги, которую он нес под мышкой, но он обнаружил, что его интересует лишь их оттенок, а не то действие, какое они могут оказать на него. Любовь к Сосии лишила его способности наслаждаться красотой других женщин. Он мог смотреть, как хорошенькая молодая девушка завязывает свои сандалии или наклоняется над ведром так низко, что тени пролегают глубоко меж ее грудей, и не испытывал ничего, кроме сожаления, что она – не Сосия.
Направляясь к мосту, Бруно вдруг заметил, как невестка Венделина Паола о чем-то разговаривает с рыжеволосым мужчиной перед церковью Сан-Сальвадор. Ее элегантность никогда не привлекала его, и он не мог понять, что нашел в ней Иоганн фон Шпейер. Она казалась ему чересчур властной и повелительной, как, впрочем, и всем работникам stamperia, где она часто появлялась, чтобы раздать советы и, к некоторому его удивлению, поделиться очень ценными и нужными сведениями. Никто не мог взять в толк, почему она так хорошо разбирается в том, о чем говорит.