Он не желал предаваться воспоминаниям, равно как и размышлять о вещах, на которые она его подвигла.
– Будь мужчиной. Если ты этого не сделаешь, то больше меня не увидишь, – заявила она ему в ту ночь, улыбаясь в неверном пламени свечей, а парни весело скалились, стоя за ее спиной.
Когда ему доставили конверт, он нащупал в бумажной обертке ключ от своей студии. «Вот, значит, как, – подумал он. – Она вернула мне ключ. И ради этого я отрекся от своей чести и покрыл себя позором».
Николо обмяк в кресле, сунув ладони под мышки. Он не мог поднять глаза. Они были опущены долу, как у Мадонны, ведь он не находил в себе сил взглянуть на жалкий спектакль, который разыгрывала перед ним жизнь. Время от времени он выдергивал из подмышки то одну вспотевшую горячую ладонь, то другую, и слабо взмахивал ими в знак безысходного отчаяния. Он смотрел себе под ноги, на пространство между краем кровати и полом. Затем он принялся расхаживать по своим апартаментам с таким видом, словно на плечи и грудь ему давила тяжелая сбруя, увлекавшая его из одной комнаты в другую. Ему было страшно сидеть на одном месте; он боялся, что боль настигнет его.
Почти все утро у него ушло на то, чтобы построить пирамиду из мебели. Не имея привычки к физическому труду, он очень устал, устал по-венециански, то есть фактически превратился в живого мертвеца. К несчастью, его пирамида возвышалась чуть в стороне от крюка с петлей, которая теперь покачивалась позади него, задевая его шею. Он потянулся руками и принялся вслепую нашаривать веревку. Наконец, со свойственной ему неуклюжестью, он нащупал кисточку от пояса, которая зацепилась ему за ухо, прежде чем он сумел стащить ее ниже, обдирая нежную кожу лица золотым плетением.
Его слуга почтительно постучал в дверь и вошел, не дожидаясь ответа. Его сопровождали двое Signori di Notte, которые низко поклонились, прежде чем поднять глаза на Николо Малипьеро, стоявшего высоко над ними с побагровевшей физиономией, петлей вокруг шеи и одной ногой, болтавшейся в воздухе.
– Мое почтение, господин, – заговорил старший из них. – Вас приглашают пройти с нами во Дворец дожей. Avogadori хотели бы обсудить с вами одно небольшое дельце, если ваша милость ничего не имеет против.
…Не то бока завядшие и дрябленькие руки – Дождешься сраму! – жгучая тебе распишет плетка, И, как корабль, застигнутый жестокой бурей в море, Тогда ты под рукой моей заскачешь против воли!
– Обвиняемая, встать!
– Вы – еврейка Сосия Симеон из Далмации?
– Да.
– Вы – супруга врача Рабино Симеона, тоже еврея, проживающего в Сан-Тровазо?