– Вот идет наш Tedeschino, наш маленький немец, – говорят друг другу венецианцы. – Благослови его Господь за его доброту.
Я вижу, как он на мгновение останавливается и вытирает глаза, увлажнившиеся от благодарности за искреннюю любовь, которой отвечает ему наш город.
А он, в свою очередь, приносит подарки мне. Куда бы он ни отправился, в cartolai, к торговцам кожей или на Broglio, чтобы потолковать с купцами, он всегда спрашивает у них:
– Вы не знаете какой-нибудь свеженькой истории о привидениях? – И, услышав таковую, с девственницами, чудовищами и мурашками на спине, в тот же вечер он укладывает меня в постель пораньше, обнимает и пересказывает ее мне.
…Если что-либо иметь мы жаждем и вдруг обретаем Сверх ожиданья, стократ это отрадней душе. Так же отрадно и мне, поистине злата дороже. Кто же сейчас счастливей меня из живущих на свете? Что-либо можно ль назвать жизни желанней моей?
Как оказалось, он был мужчиной невысокого роста, совсем не высоким и не темноволосым, как описывали его некоторые. В мочке уха у него не покачивалась серьга. Не мог он похвалиться и ухоженными усиками. Он не расхаживал с важным видом и не чванился, но и не семенил мелкими шажками на французский манер.
Волосы у него были рыжеватого цвета, а вовсе не того золотисто-каштанового, который так любят в Венеции. Лицо его усеивали веснушки; глазки у него были маленькие и светлые, а поведение – скромное и сдержанное. От него исходил слабый запах кроличьего клея.
Венделин сидел за своим столом и читал гранки, а перед ним лежала разломанная на краюхи буханка свежего хлеба. Никто не обратил внимания на рыжеволосого мужчину, застывшего в нерешительности на пороге. Он походил на мелкого чиновника или процветающего коробейника.
Наконец, его окликнул Морто:
– Контора sensale находится на первом этаже. Здесь мы ничего не покупаем.
Рыжеволосый мужчина почти прошептал, настолько скромной была его речь:
– А, нет, я пришел не за этим. Дело в том… Я – Николя Жансон, и я пришел повидать Венделина фон Шпейера.
В stamperia воцарилась тишина. Все замерли, глядя, как невысокий мужчина неуверенно приближается к Венделину.
Жансон не протянул ему руку, но слабая улыбка, скользнувшая по его губам, свидетельствовала о наличии внутренней силы и душевного тепла, сродни тому, что живет в сердце земли.
Венделин поднялся из‑за стола.
Негромким, но ясным и чистым голосом Жансон произнес:
– Вы же знаете, я не желал вам зла.
Венделин кивнул. Теперь, глядя на Жансона, он и сам в этом убедился.
– Ни вашей жене, ни вашему сыну, ни всем этим людям. Я разговаривал с Паолой, вашей невесткой, и она убедила меня в том, что то, чего я желаю всем сердцем… не вызовет у вас отвращения.