Даже самые воспаленные фантазии периода его рукоблудной юности и наполовину не приблизились к тому, что он попробовал этой ночью. И если бы в тот момент кто-то из “бывалых” ему опять сказал: “послушай, чувак, у меня их было больше, чем волос на твоей жопе, поэтому поверь мне, что все дырки одинаковые и у всех пизда стоит вот так!”, то Макс бы рассмеялся ему в лицо. Влагалище его Кати было похоже на горячий и сочный персик, а у Светы напоминало сдобную булочку с кленовым сиропом, которая целовала и буквально засасывала в себя все Эго Макса во плоти.
Затягиваясь косяком, он мысленно смеялся над теми, кто всерьез мечтает о женитьбе. Жениться ради секса, соглашаться на детей и делать вид, что искренне их хочешь… На память ему пришла недавняя посиделка с другом на природе, который выбрался туда с выводком из четырех детей и с потерявшей ебабельность женой. Причем один из детей достался Кольке бонусом уже в довесок к жене, видимо по мероприятию “один плюс один”. Много пить ему не позволялось, а любые попытки поговорить с другом каждый раз обрывались на том, что он летел ловить очередного ребенка, забравшегося на дерево или выбегающего на дорогу. Все это происходило под неодобрительные взгляды пахнущей скисшим молоком кормящей жены, которая сказала Максу, что пора бы и ему уже подумать о будущем. Колька одобрительно ей поддакивал, мол, только в детях и счастье. Но сколько же тоски Макс видел в глазах этого счастливого мужа. Макс вообще заметил, что те, кто попал в жопу, очень любят тянуть в неё за собой других. Взяли ссуду – агитируют. Родились дети – тоже.
Затем, на память ему пришел Петька, который в их дворе слыл наркоманом целколомом. Славился Петька тем, что к своим двадцати годам перепробовал все наркотики, какие только можно было найти в списках единой конвенции ООН. А также, он лишил девственности столько девчонок, что тяжело было начать встречаться с девушкой и быть уверенным, что в ней еще не побывал Петя. Никаких других целей в жизни у Пети не было. Из школ его выгоняли, а в армию не взяли по причине состояния на учете во всех мыслимых диспансерах. Петя мог бы быть любимым учеником Эпикура в древней Греции, который утверждал, что истинный смысл в жизни – это наслаждения. Мог бы. Но родился не в то время. И умер рано от “чрезмерного счастья”. Однако иным не приходится испытать и десятой части всех тех ощущений, которые испытал за свою короткую жизнь Петя. Осуждая и жалея таких как он, они влачат длинную и занудную жизнь с поездками на дачу, получением благодарственных грамот на работе и обречением на нищенскую пенсию в случае, если доживают до нее.