– Сердце, – подсказал я. Мать согласно кивнула. Значит, я угадал.
– Оно дав… дав.. давно барах… бар… барахлило. У папы. А как Сергей пропал, так и… во… во… воо…
– Вообще, – мягко ввернул я.
Нижняя губа матери задрожала. Она закусила ее. Закипел чайник. Мать растерянно посмотрела на него и отвернулась. Боюсь, она сделала это машинально, ничего не видя. Ее не было здесь. Она была в прошлом. Я встал и выключил чайник.
– Я не… не… не говорила. После того, как Сергей… Мы почти каж… каж… каждую ночь вызывали ско… ско…
– Скорую, – нахмурился я.
– Ритм. У папы сры… сры… срывался ри… ритм. То колотилось, то би… би… билось еле слы… слы… – она посмотрела на меня. Взгляд беспомощный, как у ребенка. Я кивнул, давая ей понять, что понял мысль.
– Почему не лег на обследование? Если каждую ночь «скорую» вызывали?
Мать отсутствующим взглядом посмотрела на свои руки.
– Папа не… не… не хотел. Он бо… бо… боялся, что как то… то… как только ляжет, то Сер… Сер…
– Сергей.
– …Сер… – кивнув, продолжала пытаться мать. – Сергей появится, а па… папа не смо… смо…
– Не сможет помочь. Понимаю.
Все время, пока мать силилась произнести простейшую фразу, тратя на это раз в пять больше времени, чем требовалось ей раньше, я по привычке хотел ввернуть дежурное «Не волнуйся». Я всегда так говорил, когда мать начинала заикаться сильнее обычного. Сейчас фраза вертелась на языке, но я следил за тем, чтобы она не слетела. У нее умер муж, с которым они прожили вместе 32 года. Сложно не волноваться.
Отец был в морге, его увезли вечером. «Скорая», приехав, лишь констатировала смерть, после чего они вызвали патологоанатома и участкового. Бравый страж порядка либо прослушал, в связи с чем его вызывают, либо вообще был не в курсе. Он был уверен, что пришел по поводу прописанного в этой квартире Алексея «Явары» Рогова. Меня. Полицейский перешагнул порог и с ходу заявил: «Ну, что он опять натворил?». Зачем воспринимать информацию из мира, если можно делать собственные выводы и вообще продолжать слушать голоса в голове.
– Па… Па… Папа прилег по… полежать. Перед те… те…
– Телевизором, мам.
– Я го.. готовила, – кивнув, продолжала мать. – Через ча… час зову его у… у… ужинать, а он мо… мо… молчит. За… За… Захожу, а он смо… смо… смо… смо…
Она так и не закончила. Заплакала, уткнув лицо в ладонь.
От жалости к матери у меня разрывалось сердце. Все, что я сейчас мог, это просто обнять ее.
В дверь позвонили. Мать вздрогнула и почти испуганно посмотрела на меня.
– Это… Опя…
Я сжал челюсти и быстро двинулся к двери. Всю ночь мать не спала. Сначала «скорая», участковый и все эти жуткие моменты с отправкой трупа отца в морг. Но это были только цветочки. Потому что какая-то тварь из морга – если вы теряли кого-нибудь из близких, вы знаете, о чем речь – слила родительский адрес в похоронные бюро. Их представители, обещавшие отправить отца в последний путь со скидкой и удобствами, одолевали порог материнской квартиры почти всю ночь. На одного она попыталась накричать, но не смогла. Она плакала, смотрела в потолок и даже не могла послушать тишину и остаться наедине со своими мыслями, потому что в квартиру постоянно звонили. Сегодня представители агентств ритуальных услуг своего напора не ослабили – только за последние полчаса приходили двое. Сейчас был третий.