– Если хочешь жить, уходи, – прошептал Финан. – Просто уходи как можно дальше от церкви и забудь о том, что нас видел. Понимаешь?
– Да, – ответил этот человек.
Финан похлопал его по голове, чтобы придать убедительности своему приказу, и встал. Мы увидели, как одетый в черное человек кое-как поднялся и, спотыкаясь, двинулся прочь, вниз по склону холма. Я немного подождал, чтобы убедиться, что он действительно ушел, а потом мы втроем шагнули в церковь, и Финан закрыл за нами дверь и уронил в скобы засов.
А я отодвинул занавеску.
Мы находились в самой темной части церкви, но все равно я почувствовал себя выставленным на всеобщее обозрение, потому что в дальнем ее конце, там, где находился алтарь, все сияло от пламени свечей. Цепочка одетых в рясы людей стояла лицом к алтарю; их тени падали на нас. Один из этих священников повернулся к нам, но увидел просто три силуэта в темном, с надвинутыми на лица капюшонами. Должно быть, он решил, что мы тоже священники, потому что повернулся обратно к алтарю.
Только через мгновение я увидел тех, кто стоял на широком возвышении у алтаря, потому что их прикрывали священники и монахи. Но потом все церковники склонились в поклонах перед серебряным распятием, и я увидел слева от алтаря Этельреда и Алдхельма, а справа – епископа Эркенвальда. Между ними стояла Этельфлэд в белой льняной сорочке, подпоясанной под маленькими грудями. Ее светлые волосы были распущены, словно она снова стала девушкой.
У нее был испуганный вид.
Позади Этельреда была женщина постарше, с жесткими глазами и седыми волосами, скрученными на макушке в тугой узел.
Епископ Эркенвальд молился на латыни и каждые несколько минут наблюдавшие за ним священники и монахи (их было девять) повторяли его слова. Эркенвальд был облачен в красно-белую рясу с вышитыми на ней драгоценными крестами. Его голос, всегда резкий, отражался эхом от каменных стен, в то время как отклики церковников звучали слабым бормотанием.
Этельред как будто скучал, а Алдхельм, похоже, тихо наслаждался происходящим, какая бы мистерия ни разворачивалась в этом озаренном пламенем свечей святилище.
Епископ закончил молиться, все наблюдавшие за ним сказали:
– Аминь!
После небольшой паузы Эркенвальд взял с алтаря книгу, расстегнул кожаную обложку, перевернул жесткие страницы до места, отмеченного пером чайки.
– Это, – он снова говорил по-латыни, – слово Господне.
– Слушайте слово Господне, – пробормотали священники и монахи.
– Если человек боится, что жена ему неверна, – громче заговорил епископ, его скрежещущий голос повторило эхо, – пусть приведет жену свою к священнику! И принесет за нее жертву!